- Вот, деточка, возьми чашечку, на тебе лица нет, - Мати подтолкнула ко мне полную чашку, предварительно щедро сыпанув туда сахару.
Невольно поморщилась. Во-первых, я не пью чай с сахаром, зеленый – без ничего, черный – с молоком. Во-вторых, чашка оставила на лакированном дереве столика след, не критично, но внутренний перфекционист негодовал. Ну и в-третьих, кто ей позволил хозяйничать на моей кухне?!
Возможно, вопрос слишком ярко отразился на моем «отсутствующем» лице, так как Мати поспешила заверить:
- Я ничего не трогала! На столе на кухне стоял поднос с чашками, чайник и печенье, накрытое салфеткой!
Ну, допустим, если она ничего не трогала, то как нашла сахарницу? Экономка знала о моих вкусовых предпочтениях и точно не поставила бы на приготовленный поднос.
Стоп. Приготовленный поднос.
Резко задрожавшими пальцами набрала номер Эльвиры Павловны и… гудки. Длинные, протяжные, все более мрачные.
- Мне кажется, что-то… жужжит, - подал голос Тошенька.
Жужжало в кладовой возле кухни. Один из охранников аккуратно приоткрыл дверь в темную каморку и тут же грязно выругался. Второй понял его с первого матерного оборота:
- Так, прошу всех покинуть помещение. Ждем полицию, ни к чему не прикасаемся.
Итак, версия третья, очевидная – дело пахнет серьезным криминалом. Чем-то, во что ввязался Сашка. Из-за чего его убили. Из-за чего убили Эльвиру Павловну. То, что с экономкой случилось ужасное я поняла еще по горячему чайнику – она не оставила бы его просто так, видимо собиралась подать, как только я вернусь и посидеть немного со мной.
Дом перевернут вверх дном… Эльвира случайная жертва, просто попалась под руку. Искали что-то спрятанное братом? Или… меня?
Черт… грудь сдавило железными тисками. Почему-то в смерть Эльвиры Павловны я поверила сразу и безоговорочно, даже не видя… труп. Почему-то именно этот факт разметал все иллюзии и тут же обозначил реальность – Сашу убили, мне угрожает опасность.
2. ГЛАВА 2. Отрицание. Алиса
- На камерах ничего нет, - в очередной раз повторил начальник охраны поселка, вызванный своими подчиненными.
- Оборудование лажануло? Стерли? – допытывался полицейский, поминутно оглядываясь на меня.
Он бы и хотел выгнать куда подальше, чтобы не маячила, но не осмеливался. То ли потому, что как ни крути хозяйка дома, то ли «из уважения к горю». Показательные сочувствия и шаблонные фразы достали в край, я их еще на прощании наслушалась, но терпела, молча терпела издевательство, надеясь услышать хоть что-то стоящее.
Видимо зря.
- Нет и нет, - сухо ответил начальник охраны, а потом по существу: – Оборудование высококлассное, слепых зон нет, перепроверено многократно. Последней из дома вышла госпожа Крейн, после нее никто не входил и не выходил.
Фраза зацепила полицейского, тот резко развернулся ко мне с хищным намереньем задать неудобные вопросы, однако черное платье, круги под глазами и скорбная складка у рта быстро напомнили ему о ситуации. Свою роль, скорее всего, сыграло и то, что телосложение у меня далеко от впечатляющего.
- Нет, она не могла… - пробормотал бравый представитель закона.
Да, пожалуй, свернуть шею взрослой женщине – это выше моих сил. Полиция все же была вынуждена допустить меня до подсобки, хотя бы ради опознания, так что неестественно вывернутое тело я смогла разглядеть во всех нежелательных подробностях.
- Уточняю, госпожа Крейн вышла из дома более семи часов назад. Я, конечно, не коронер и не судмед, но труп выглядит намного свежее, да и горячий чай…
