– О, именно это и случилось там. Кое-что, связанное с его матерью. И не только.
– Расскажете?
– Разумеется. Только закажу ещё чашечку кофе. И вы присоединяйтесь, молодые люди. Здесь подают лучший кофе во всём Красноярске.
– Вы не будете возражать? – спросила Саша, когда Миша достал камеру.
Степан Ефремович улыбнулся, кивнул и чуть развернулся к окну, чтобы на лицо лучше падал свет. Хоть сейчас на сцену.
– Я большой любитель фотографии, – объяснил он, заметив Сашино удивление. – А между фото и видео не такая уж большая разница. Что ж, скажите, как будете готовы.
Через несколько секунд Миша поднял большой палец, и Лиходеев, глядя на Сашу, заговорил.
– Я был совсем молодым, когда мы поехали туда. Двадцать два года, только закончил институт, только начал работать на кафедре. А Петя опытный преподаватель, кандидат наук. Всё вышло случайно. Как-то раз мы гоняли чаи в деканате, и кто-то сказал, что в зону падения Тунгусского метеорита собираются знакомые ребята из Томска. Слово за слово, все тоже засобирались. Но в конце концов из всех, кто болтал языками, поехали только мы с Петей. Он, можно сказать, взял меня под крыло, чем я жутко гордился.
Начались сборы, потом – долгожданная поездка. До Ванавары что сейчас, что тогда добраться было непросто – только на самолётике. А уж до места падения метеорита, предполагаемого падения, – и подавно: или на лодке, или пешком, или на вертолёте.
В тот год собралось много самого разного люда. Студенты и учёные, парни и девушки, люди молодые и посолиднее. Как оказалось, совсем не важно, сколько тебе лет и какая у тебя профессия, гораздо важнее, что ты из себя представляешь как личность. Мы сразу попали под крыло Томской комплексной самодеятельной экспедиции под руководством Гены Плеханова. Простите, Саша, я могу много и долго говорить. Вы меня останавливайте, если что…
Так вот, в нашей команде была Галя Новосёлова, аспирантка геологического факультета. Не уверен, что вы слышали о ней, но, мне кажется, должны услышать. Бойкая, фигуристая девушка, моя ровесница. Как сейчас помню: светлые до невозможности, то ли серые, то ли голубые глаза на пол-лица, короткие, вечно торчащие в разные стороны волосы ярко-медного цвета и большой подвижный рот, который отражал всё её эмоции. Они с Петей сразу по какой-то причине схлестнулись, почти поссорились – и это едва успев познакомиться. Мне сначала показалось это смешным ребячеством, но потом я понял.
Галя утверждала, что в небе над Тунгуской взорвался инопланетный космический корабль, а причиной пожара и вывала деревьев на такой огромной площади был ядерный взрыв – в её защиту хочу сказать, что тогда это была одна из самых популярных версий, – а Петя спорил с ней до хрипоты, доказывая, что это метеорит, и учёным стоит только найти его следы на земле, чтобы развеять все эти мифы. Мы и искали.
Брали пробы грунта, проще говоря: копали и таскали землю – потом её сушили, просеивали, рассматривали под микроскопом. Наличие в земле большого количества магнетитовых шариков космического происхождения могло говорить о том, что в этом районе действительно взорвался метеорит. Мы, историки, были здесь просто чернорабочими, ребятами, которые могут держать в руках лопаты, копать, таскать тяжелые мешки и чётко выполняют команды вышестоящих «чинов»: физиков, химиков, геологов. Но «у наших ног расцветали легенды», поэтому мы терпели. И даже получали удовольствие.
