– Я не вправе гнать хозяина из дома, – говорю спокойно, но чуть недовольства в голосе всё же оставляю, – Сам решай, как поступить. Спасибо за кров, – киваю на дом, – За обновки, – кивок на Ленку, держащую пакеты. Тут не церемонясь и, очень громко огласил своё недовольство, не получивший положенного завтрака, желудок, поэтому продолжаю, – И раз уж на то пошло буду рада сказать спасибо за обед.
Ленка залилась краской ещё в момент урчания моего желудка. Опустив глаза, она пыталась что-то сказать, но не успела, так как я уже вновь восседала на мужских руках. Ещё мгновение и я уже за обеденным столом в просторной и довольно светлой кухне.
– Мясо будешь? – тут же, коротко оглядев меня, спросила, хлопотавшая в это время на кухне пожилая женщина.
Удивительно. Она даже и глазом не моргнула на появление постороннего за столом. Получив мой кивок, довольно улыбнулась и напевая, какую-то песенку продолжила колдовать над сковородой.
– Саша, – между куплетами, не оборачиваясь, кинула она, – У твоей гостьи руки немыты. Твои тоже. Елена, даже не думай уйти не поев.
Худенькая и низенькая старушка порхала по кухне подобно, вьющей гнёздышко птичке. Её лёгкие движения не вязались с глубокими морщинами лица. Глядя на неё, создавалось ощущение, что время сыграло с ней злую шутку. В таком возрасте, судя всё по тем же морщинам, обычно еле передвигаются, а не порхают или поют песни.
«Вот бы и мне в её возрасте чувствовать себя так же».
Как только все расселись, и последняя тарелка оказалась на столе начался мой персональный ад. Как же я всё-таки ошиблась в предположении о непохожести пожилой дамы с представителями её возраста. Эта хитрющая и ужасно дотошная старушка, что следователь сыпала вопросами, узнавая всё: от любимого цвета, до, кем были мои пра-пра.
Так обычно поступал мой дед. Маленькой мне ужасно нравились его допросы. А больше всего гримасы, что строили неподготовленные к его прямоте люди. Там было всё: от отвращения и испуга, до шока и удивления.
Как же я теперь сочувствую этим людям. Но и безумно рада их опыту, который в данный момент позволил мне с достоинством снести, казалось бы, безобидное любопытство милой старушки.
– Признайся, – обращаюсь к Алексу, прогуливаясь с ним в качестве экскурсии по дому, – Ты натравил на меня Екатерину Дмитриевну (так представилась старушка)? Всё испытываешь меня?
Ленка и старушка, скинув на меня мытьё посуды, ушли. Сказала бы даже, что сбежали. Глава охотно разделил со мной сею учесть, а после предоставил локоть для «прогулки». Общее дело постепенно помогло нам сгладить углы и перевести общение в разряд – нормально.
– Вовсе нет, – хмыкнул Алекс, – Характер её таков. А ты стойкая. Не каждый без грубостей снесёт такое. К тому же я заметил, что и тебе палец в рот не клади.
– Сказывается вбитое с детства правило: «Уважай старших».
– Даже странно в наше время слышать такое. К тому же от столь юной особы.
– Так сказал будто сам старик.
– Ну, старик не старик, а сороковник скоро.
– Сколько?!
Шок заставил остановиться и взглянуть на главу внимательней.
– Тридцать восемь.
Кривая ухмылка мужчины отчего-то заставила замереть. Его тонкие губы манят, обещая блаженство. Рука сама поднялась, желая огладить невероятно гладкую, без единой морщинки, кожу лица мужчины. Не стала противиться.
– Обалдеть, – шепчу, боясь спугнуть момент, – Я думала, лет двадцать пять, не больше.
