Я заглянула за стеллаж с папками и увидела, как там, оперевшись на стену и листая классный журнал, стоит Николай Николаевич в темно-зеленых спортивных брюках и шалфейной футболке, выгодно облегающей его торс.
– Благодарю, – сквозь зубы процедила я, – Без вас, Николай Николаевич, я свое имя не вспомнила бы.
– Так, Надюха, значит? – снова прогремела дородная женщина, и я перевела на нее уничижительный взгляд.
– Надин. Можете звать меня Надин, – поправила я, но ей было все равно.
Женщина вскочила из-за стола, на котором стоял ее недопитый чай и вазочка с конфетами. Больно сжав мои плечи, она силой усадила меня на свое место и буквально пропела над моим ухом:
– День учителя скоро!
Надо признать, в пении ее голос звучал на удивление приятно, чего не скажешь о речи. Громкий, басоватый голос, будто поставленный так нарочно, чтобы подчеркнуть тяжесть и весомость ее фигуры.
– Я, кстати, Анжела Викторовна – веду русский и литературу. Можно просто Анжела, – представилась она, натянув на лицо наигранную строгость.
Я кивнула просто из вежливости и перевела глаза на остальных учителей в комнате. Анжела Викторовна взяла на себя честь представить и их.
– Это у нас Ольга Александровна – англичанка, – она указала на скромную худенькую учительницу, пишущую что-то в лиловом блокноте.
– Добро пожаловать в нашу школу, – та мило улыбнулась, на мгновение оторвавшись от своего занятия.
– А это, – продолжала Анжела, неприлично тыча пальцем в высокую широкоплечую женщину, облаченную в черное платье с неуместным жабо на груди, – историчка Анна Григорьевна.
Историчка смерила меня недружелюбным взглядом и едва заметно дернув губами, покрытыми дико-красной помадой, отвернулась к окну. Я тихо усмехнулась, выражая взаимность.
– Василий Михалыч только что был, но вышел, —Анжела Викторовна недовольно сморщила нос, а я равнодушно пожала плечами.
– Ничего страшного, мы знакомы.
– Вот этот красавчик, —Анжела указала на Николая, скривившего лицо от лестной характеристики коллеги, – Это наш физрук – Николай Николаевич Муромцев.
– Да, этого красавчика, как вы говорите, я тоже уже знаю, – я поспешила откреститься от этого разговора, потому что выдерживать на себе изучающий взгляд Николая почему-то стало неловко.
– А где Берта Андреевна? – спросила Ольга, подняв хмурое лицо от блокнота.
– Наверное, разжевывает очередную задачку раздолбаям из десятого «бэ», – хохотнула Анжела и, обращаясь ко мне, добавила: Берта Андреевна – у нас математичка. Есть еще усатый физик Анвар Махмутович и химик Кирилл Петрович. Они бегают курить на каждой перемене, их тут так просто не застанешь.
– Я как-нибудь переживу, – пробормотала я, собираясь с мыслями, чтобы подняться со стула Анжелы Викторовны и донести журнал до стеллажа, у которого стоял физрук, время от времени поглядывающий на меня с нескрываемым интересом.
– О чем мы говорили? – задумалась Анжела, вспоминая тему, которая обсуждалась в учительской до того, как тут появилась я.
– О том, почему у Олечки не складываются отношения с мужчинами, – холодно произнесла историчка. Ольга Александровна невольно хлюпнула носом, будто эта проблема действительно доставляла ей страдания.
– Ах да! – воскликнула Анжела и в своей нагловатой манере пояснила мне: Олечке тридцать пять, а она все еще не замужем и без деток.
Мне стало неловко и даже немного жаль англичанку из-за того, как бесцеремонно ее личная жизнь обсуждалась теми, кого совершенно не касалась. Только саму женщину, видимо, ничего не смущало.
