Мое появление в обеденном зале вызвало целую бурю эмоций. Я прошествовала с высоко поднятым подбородком и обвела собравшихся уверенным, наглым взглядом, давая понять, что никакая сила на свете не сможет заставить меня переодеться. Но гневных комментариев и не последовало: родня пришла в состояние молчаливого шока.
Что они могли сделать, если даже няня приняла мой новый внешний вид? Тяжело вздыхая и закатывая глаза, старушка вскоре после пробуждения принесла мне маленькую, искусно отделанную шкатулку.
– Долой побрякушки миссис О'Брайан! – проворчала она и достала невероятной красоты украшение из сверкающих изумрудов. – У меня есть кое-то получше. Драгоценности твоей матери.
– Драгоценности мамы?.. Но, няня! Сколько же лет ты скрывала от меня эту красоту?! – возмутилась я, прикасаясь пальцами к холодным, притягательным камням дорогущего ожерелья.
– Ждала, пока ты вырастешь и станешь готова к роскоши, – не терпящим возражений тоном заявила она. Моррисон явно не испытывала никаких угрызений совести оттого, что больше десяти лет прятала принадлежащее мне по праву богатство. – Раньше ты не интересовалась ничем подобным.
– Что это? – стоило мне сесть за стол, как невестка мигом углядела мою ювелирную обновку.
– Наследство матери, – я через стол протянула ее собственное колье.
Алисия фыркнула и уткнулась в тарелку. Рядом с новым украшением позаимствованная у невестки подвеска казалась сущей дешевкой. Эти два колье словно символизировали знатность и привилегированность наших семей: рода О'Коннор и рода О'Брайан.
– Вы точно шьете платья у одного и того же портного, Алисия? – слабым голосом поинтересовался Годвин.
– Я предупреждала Марс, что в таком виде ей заказан путь в приличное общество! – сердито сверкнула глазами девушка. – Но она ничего не хотела слышать! Больше никогда не покажусь с ней в Порт-Рэше, чего уж говорить о Лондоне или Дублине...
– Не собираюсь ни в Лондон, ни в Дублин, – вежливо откликнулась я. – Буду ходить в нем здесь.
– Нда, Марс... – протянул Джеймс, не в силах отвести взгляда от моей шеи и оголенных плеч. – И ради кого ты пошила такое платье, а?
Я сжала губы, чтобы не огрызнуться в ответ. Разговор приобретал опасный оттенок.
– Ради тебя, милый братец, – соврала, нацепив невинную улыбку.
Двоюродный кузен нахмурился, но ничего не ответил, и я внутренне возликовала. Они не смогут повлиять на меня. Годвин сидел рядом с ним пунцовый и растерянный – наверно, уже придумывал оправдания для моего отца: каким образом доверенное ему поместье превратилось в рассадник порока и легкомыслия.
Несколько часов спустя я шла в леваду, замирая от предчувствия необыкновенного. Сегодня что-то случится – быть может, Брукс наконец сделает шаг мне навстречу?.. Тогда я избавлюсь от ненавистного пари, нависающего надо мной, словно Дамоклов меч, и, главное, смогу хоть частично утолить жажду тренера – внутри меня распростерлась пустыня, требующая внимания Адама...
Он заметил меня издалека, увидел и прикипел взглядом. Сегодня светило солнце, и сотворенное мистером Берком платье сияло в его лучах, словно изумруды на моей груди. Юбка путалась в высокой траве, тоже зеленой, сочной и яркой. Предвкушение встречи пронзало, отдаваясь ставшей уже привычной тяжестью внизу живота. Если бы Брукс отвел глаза, мне было бы легче идти, но он смотрел, смотрел и смотрел. Стоявшая рядом Реган почувствовала его оторопь и повела в сторону, дернула повод. Адам покачнулся от рывка и чуть не упал.
