Наглая морда - страница 13

– Зови, Марфуша. Официальный гость, он хуже татарина и проворнее навозной осенней мухи.

– Не извольте беспокоиться. Уже тут. Чуть свет уж на ногах, и я у ваших ног. Чацкий.

– Вы – тот самый Чацкий? Неужто от Грибоедова?

– Почему нет? Тот был из «Горя от ума», а я, как можете видеть, живой и здоровехонький перед вами.

– И вы по отважным делам специализируетесь?

– По особо важным, сударыня.

– И что же вас ко мне привело, что у нас случилось, особо отважный следователь Чацкий? Располагайтесь, прошу. Чай, кофе?

– Не откажусь. И вам советую. Кофе бодрит, а разговор у нас деликатный, требует напряжения ума. Три кусочка.

– Простите?

– Сахара три кусочка.

– Не томите, скажите, наконец, что за дело ко мне у Следственного комитета?

– Ну-с. Начнем, как говорится, благословясь, от печки. Сядьте. Запись включена, поехали… Ваша фамилия?

– Малосельская, какая же еще. Что за вопрос?

– Матрена Филипповна?

– Матрена Филипповна.

– Вы ничего не путаете? А фамилия Петросян вам ни о чем не говорит?

– Нет.

– А вот и да. Петросян – ваша фамилия от первого брака.

– Ах, да… Забыла, прости господи. Столько лет прошло, как замуж впервые выскочила.

Женщины, как правило, неплохие актрисы, но что касается, так сказать, стратегического видения ситуации, – не волокут. Поэтому область, на которую распространяются их суверенные права, можно сузить до трех «К»: Kinder, Küche, Kirche.

– И выходит, что вы – Петросян. Спрашиваю еще раз для протокола: ваша фамилия Петросян?

– Какая же я вам Петросян, когда я Малосельская. Это какое-то жуткое недоразумение.

– Малосельской вы стали опосля, а до того были Петросян и жили в Чугунном переулке, дом 13. Кстати, вы неплохо сохранились.

– Спасибо. В доме жила другая женщина, тоже Петросян, так получилось. Но спасибо.

– И как же это получилось, объясните, пожалуйста, следствию. Странное совпадение, вы не находите?

– Понятия не имею. В жизни бывает всякое. Вот, например, когда я много выпью, я потом ничего не помню.

– Хорошо. Чудесно. То есть, вы признаете, что вы – Петросян и жили в Чугунном переулке?

– Я и говорю, понятия не имею, о чем вы тут говорите.

– Признайтесь и помогите себе. Если вы жили в ломе 13 в Чугунном переулке, значит, вы Петросян. Логично?

– Ну как вы не понимаете… Все было не так.

– А как? Все совпадает. Разве вы не видите в ваших рассуждениях проблему?

– Какую проблему?

– Видите ли, если вы говорите правду, то неправду говорю я. Третьего не дано. Это подсказывает нам схоластическая логика, которую вы должны были проходить в седьмом классе гимназии. Вы же не хотите сказать, что Следственный комитет ошибается? Или – что еще хуже в тысячу раз – что я придурок?

– Разумеется, нет, господин особо отважный следователь. Бабай мне на язык. Вы никакой не придурок.

– Вот и славно, мы пришли к согласию. Вы признались, и я вам верю. Тогда к чему запираться? Или хотите попасть под статью о несогласованном и несанкционированном вмешательстве в ход следственного эксперимента? Вы знаете, где я раньше работал? – старшим инспектором в Департаменте пыток. Я могу вам устроить сладкую жизнь в колонии строго режима. Представьте только.

– Не приведи господи.

– Мадам, ваши увертки вам не помогут. Сознавайтесь уже, и не будем терять драгоценного времени. У меня еще масса дел, надо успеть на оздоровительные процедуры, на тайский массаж, не пропадать же абонементу. В условиях ограниченного времени и ресурсов у нас это лучший выход для вас. В конце концов, как государственная структура, мы имеем полное право на сомнительные и даже дурно пахнущие проступки. Ради политической целесообразности, конечно.