Таджик взял в руки шланг и, повернув ручку, обдал мощной струей холодной воды привязанного к стулу пленника. На этот раз у старика все получилось – плененный уголовник пришел в себя и задергался, словно паралитик. Махмуд весело усмехнулся – вода в систему водоснабжения дома поступала из артезианской скважины, и была не просто холодной, она была по-настоящему ледяной. Такая кого хошь в сознание приведет, а то и мертвого на ноги поднимет. Прямо, живая водица!
Окатив дергающегося на стуле Стаса для проформы еще разочек, старик перекрыл вентиль и отложил шланг в сторону. После чего приблизившись к пленнику, выдернул кляп из его рта.
– Поговорим по душам, убогий? – только и успел произнести Махмуд, до того, как него обрушился поток отборнейшей брани.
– Совсем ёб..улся, старый?! – верещал Стас, словно недорезанный свин. – Ты на кого руку поднял? Не знаешь, под кем я хожу? Да я тебя, падла, на ремни буду резать…
Дослушивать старик не стал, а просто недрогнувшей рукой запихнул обратно Стасу в глотку обслюнявленный им же кляп. Пленник что-то активно мычал, корчил потешные гримасы и извивался всем телом, надеясь вывернуться из пут. Али-Баба, невозмутимо понаблюдав за этим представлением пару минут, взял с верстака кусачки. Подойдя к пленнику, старик резко ударил уголовника под дых. Пока тот хрипел, пытаясь прососать воздух сквозь забитый в глотку кляп, таджик своими заскорузлыми от грубой работы руками, оказавшимися сделанными словно из металла, разжал Стасу кулак и одним резким движением отхватил тому острыми кусачками фалангу мизинца.
Отрубленный кусачками палец отлетел в сторону и гулко стукнулся в пустую канистру из-под топлива. Брызнула кровь, несколько капель которой попало старику на небритое лицо. Пленник громко заверещал, что стало слышно даже через вставленный кляп, и заполошно забился, словно выдернутая из воды рыбина. Но Махмуда это нисколько не растрогало, он спокойно зажал пальцами обрубок мизинца, не давая пленнику вырваться. Отложив кусачки, старик взял скотч и несколько раз крепко обмотал ленту вокруг раны, останавливая кровь.
После чего таджик наклонился к изломанному уху бывшего борца и хрипло пообещал:
– Будешь так верещать, я тебе яйца оттяпаю к хренам! Можешь поверить, у меня это куда лучше получиться, – он криво ухмыльнулся, – не одного хряка за свою жизнь оскопил!
После этих слов Стас позеленел и моментально заткнулся, продолжая дрожать своим крепким телом. Остаться без принчиндалов ему совсем не хотелось. А этот безумный старикан с легкостью выполнит свое обещание, уголовник видел это по его блеклым равнодушным глазам. А еще он разглядел наколки, отливающие синевой на его морщинистых руках и выглядывающие сквозь распахнутый ворот его рубашки. Эти уголовные символы однозначно утверждали, что этот морщинистый аксакал неоднократно убивал в своей жизни, за что и был когда-то осужден.
– Ну что, фраер беспонтовый, теперь готов ситуевину обкашлять? – глухо, словно из распахнутой могилы, произнес Махмуд, глядя в глаза покалеченному и напуганному пленнику немигающим взглядом.
Стас мелко-мелко закивал. Несмотря на то, что он и сам был тем еще отморозком, но после всего произошедшего испытывал неодолимый страх перед этим жутким морщинистым стариканом. Теперь он был готов выполнить все его требования, чтобы только уцелеть и сохранить свое «хозяйство».
