На любой дар, а значит, и на дар жизни, можно ответить тремя способами: 1) благодарность и ответное принесение в дар (Евхаристия: «Твое из Твоего Тебе принося всегда и везде… Тебя благодарим…», как написано в наиболее древних рукописях), которые замыкают этот круг и умножают дар; 2) отказ от дара (самоубийство); 3) попытка заполучить его самостоятельно без общения с Дарителем (как бы «за свой счет»). Таким образом, дар жизни может быть усвоен (первый путь) или же потерян (второй и третий пути).
В одном из текстов св. Максима Исповедника (Ambigua. 10. 28; см.: Приложение), важном в свете нашей темы, раскрывается то, что, с одной стороны, наша жизнь – это непрерывное приобщение к единой жизни Бога («естественно всякой жизни поддерживаться свойственной ей и подходящей пищей»). С другой стороны, у нас есть возможность усваивать эту жизнь – либо через общение с ее Дарителем («пища же блаженной оной жизни есть Хлеб, с небес сходящий и миру жизнь дающий»), либо своевольно, как бы «за свой счет» («без Бога, прежде [повеления] Бога, и не по Богу иметь то, что суть Божие»). Во втором случае то, что мы на самом деле усваиваем, не есть подлинная жизнь, но жизнь смертная. Иными словами, жизнь, которая исчерпывается, потому что питается не от своего Источника, а за счет других существ, которые так же, как и человек, в самих себе не имеют жизни. (Здесь следует указать на понимание смерти не как прекращение жизни в момент физического умирания., а другой образ жизни, нежели общение с Богом.) Подобный взгляд можно найти в притче о блудном сыне: попытка воспользоваться наследством (т. е. жизнью) в отрыве от отца (Источника жизни) ведет к такому существованию, которое истощает человека («истратил все имение», Лк 15:14). Далее я буду использовать выражение «за свой счет» для обозначения этой попытки жить такой истощающей жизнью.
По-видимому, св. Максим себе противоречит, потому что одновременно с этим говорит о том, что усвоение жизни Божьей «невозможно». Действительно, принять жизнь с избытком без Бога невозможно. Без Него возможно лишь усвоить жизнь смертную как искаженный способ существования. Здесь мы, несомненно, видим восточное представление о зле, грехопадении и грехе. Они понимаются не просто как непослушание или преступление в юридическом смысле, а, скорее, как употребление жизненных сил в неверном направлении, иначе, чем было задумано Богом (в более широком смысле эти два определения зла можно найти в Прологе к «Вопросоответам к Фалассию» св. Максима Исповедника).
Причина этого «невозможно», а значит, причина провала, подчеркивается св. Максимом в другом месте через мысль о неком законе, существующем по Промыслу Божьему (Вопросоответы к Фалассию. 52). Несомненно, здесь мы имеем дело с законом, а значит, с императивом. Мы могли бы просто сказать, что императив есть воля Бога – абсолютная и вечная (Рим 12:2; Еф 1) passim). Однако здесь нам раскрывается логика, присущая этой суверенной воле: Богу угодно не только чтобы мы существовали (не только привести нас из небытия в бытие), но и то, чтобы дать нам жизнь с избытком (букв. «жизнь как жизнь»). В этой тавтологии жизнь, с одной стороны, независима от нас, ничем не обусловлена, свободна (природа есть «сотворенная благодать») – это жизнь как дар. С другой стороны, она все же зависит и от нас – это жизнь как принятие, усвоение дара. (Глагол «усваивать» означает «делать своим», «превращать в то, чем являешься ты сам». Отсюда и существительное «свойство».) Однако, как мы уже видели, мы также можем усваивать жизнь несвойственным ей образом, т. е. усваивать жизнь смертную. В этом смысле идея об императиве выражает то, что Бог дарит нам жизнь для того, чтобы мы ее усвоили. Однако усвоить ее как подлинную жизнь мы можем не всяким способом, но только через общение с Ним – это и есть жизнь Божья, жизнь от Бога.
