Вот почему я так ценю то, что вы делаете. Вы не просто некий богословский институт, вы что-то другое. Вы – братство, у вас есть общение. Вы вместе трапезничаете, не встаете из-за стола, пока не насытится каждый. Нам не стоит называть это любовью (впрочем, неважно, как мы это называем).
Часто мы ставим для себя глобальные задачи, строим проекты, рассчитанные на многих людей, обращенные к целым народам, забывая, что жизнь осуществляет свои замыслы в предельно простых конкретных вещах. В своем знаменитом гимне любви (1 Кор 13) ап. Павел говорит о том, что может трактоваться и как образ трапезы: кто-то заботится о другом, не ищет своего, думает о том, как приготовить еду другому, как его накормить досыта. Возможно, наша главная проблема в том, что мы смотрим слишком далеко. Но Божье слово близко к нашему сердцу. Нам просто нужно иметь мужество. Это правда, что у любви есть один чрезвычайно большой недостаток: она делает нас уязвимыми. Кто хочет любить, должен учиться терять.
Иером. Василе (Бырзу). В нашей дискуссии затрагивались разные аспекты, и проф. Гзгзян поставил вопрос ребром: как именно нам умножать любовь? Мне вспомнилась одна иудейская традиция, о ней упоминает Филон Александрийский в своем трактате о терапевтах («О жизни созерцательной») как о тех, «кто заботится о существе (сущности)». (Напомню, термин «сущность», ousia, в Евангелии встречается единственный раз – в притче о блудном сыне.) Как это реализовывалось практически? – через исполнение Декалога и некоторых заповедей о любви, которых терапевты придерживались в своей аскетичной общине. Все это делалось именно для того, чтобы воплощать свою любовь, доводить ее до полноты. Это документ, свидетельствующий о практике, аналогичной монашеской, которая существовала до появления христианского монашества. Терапевты соотносили себя с Богом как с абсолютным Существом., хотя, разумеется, они не придерживались всей той тринитологии, которую впоследствии развило христианство. Однако важно подчеркнуть: это учение о любви, исполняемой через божественные заповеди – ветхозаветный Декалог (и другие заповеди в их общине) – с целью хранить собственную сущность в поклонении Существу абсолютному. В качестве дополнения также можно отметить другое сочинение Филона («О сотворении мира согласно Моисею») – аллегорический комментарий к семи дням творения.
Все это позволяет гораздо лучше понять перспективу, которая вписывается в определенный тип онтологии, которую потом можно найти у свт. Кирилла Александрийского. Речь идет об онтологии приобщения. Фактически посредством термина отш говорится о божественных энергиях. Этот язык предшествует конкретным терминологическим разъяснениям, характерным для догматики нетварных энергий. Тот, кто исполняет заповеди, соотносит себя с Существом абсолютным и с собственным существом, достигая той полноты любви, которую призван иметь человек как существо.
Д. Гасак. Мне кажется, значение настоящего, подлинного диалога, который ведет к подлинному общению, трудно переоценить. Особенно ценно, когда это происходит в рамках встречи двух богословских школ. Не знаю, как в Румынии, но в России подобные явления нечасты. Для нас такая встреча – большая духовная радость. Сегодня наш диалог был замечателен еще и тем, что пробуждал мысль, заставлял делать усилия по различению важных нюансов в широчайшей области предания Церкви, к поиску общего языка и каких-то дефиниций. Все это, конечно, очень освежает мысль и обогащает духовный опыт.
