— Доброе утро, ранним пташкам, — чего приперся в восемь утра, спрашивается?
— Здравствуйте, Дмитрий Александрович, — с кем-то Марина очень даже вежлива.
— Привет. Что-то ты раньше обычного, — не удерживаюсь от комментария я.
— Пораньше уйти надо, — берет халат и идет в уборную.
— Вернемся к нашим баранам. Что у вас произошло с медсестрой? Она на тебя пожаловалась, и это плохо.
— Я лишь попросила ее сделать то, что она обязана, а именно — измерить глюкозу новенькой больной. Ее никто не осматривал, лежит она в нашей палате и, мягко говоря, ей не очень хорошо. На мою просьбу сделать то, о чем я попросила, медсестра сказала, что это сделают сотрудники новой смены, а ее рабочий день уже закончен. Я попросила об этом без пятнадцати восемь! Я ей не хамила, не дерзила и не делала ничего такого, чем можно было вызвать подобную реакцию. А на просьбу дать мне глюкометр, чтобы я смогла произвести замер самостоятельно, она сказала, что не знает где он, а лазить по их полкам мне не позволит. Кто из нас прав, Марк Михайлович?
— Ты, — кладу вещи на диван и сам сажусь рядом, хлопаю по сиденью, подзывая к себе Марину. — Присядь.
— А без этого никак?
— Сядь, я сказал.
Марина нехотя присаживается на диван, казалось бы, специально сел так, чтобы пристроила свою задницу близ меня, но нет же, и тут присела так, чтобы не касаться моих ног. Иногда мне кажется, что я ей неприятен, что в действительности странно. Я реалист и знаю, как действую на женщин. С этой-то что не так?
— Вы долго будете рассматривать мои ноги?
— Что?
— Перестаньте смотреть на мои бедра — вот что.
— Я не на них смотрел, а на расщелину.
— Какую расщелину?!
— Которая у тебя между ног. Ну чего ты как дура, ей-богу, сдались мне твои ноги. Я смотрел на то, что ты всегда садишься как можно дальше. Я тебе настолько неприятен?
— Мне не нравится, когда меня касаются посторонние люди, вам ли не знать, что вы привлекательный мужчина и назвать вас неприятным даже у меня не поворачивается язык.
— Прям камень с души упал. Ладно, это все ерунда. А теперь серьезно. Внеси еще одну вещь в копилку своих знаний: главный человек в отделении — ни заведующая, ни врач. Главная — это медсестра, точнее, медсестры. Все до единой. С ними надо дружить всегда, даже если ты хочешь втайне их укокошить. Твои недовольства выйдут боком только тебе. Будь умнее и хитрее, без этого в нашей профессии тебе будет туго. Да, Мария Ивановна истинная стерва, но сделай ей скидку на то, что к утру она устала. В следующий раз, когда тебе понадобится сделать что-то срочно в восемь утра, задобри ее — положи ей шоколадку на стол, скажи, как она похудела, или какая у нее сегодня красивая прическа, ну или что там осталось от нее.
— Но это все неправильно и несправедливо, это ее обязанность! — так яро сокрушается девчонка, что мне становится ее жаль. Справедливости захотела — смех. Встаю с места и иду ставить чайник.
— За такую зарплату как у них, никто не будет держаться за это место. Ты здесь неделю и, наверное, заметила, что у нас нет постоянных медсестер, они выполняют свою работу, откровенно говоря, халтурно и хреново, но ты представь, что не будет и этого. Ты справишься с их работой? Не забывай, что у тебя есть основная — твоя. Справишься? — поворачиваюсь к ней и смотрю на возмущенное лицо.
— Я умею делать инъекции.
— Я не спрашиваю тебя, что ты умеешь и чему можешь научиться. Я говорю лишь о том, что ты со всем не справишься, даже если будешь здесь ночевать. Ты человек, а не робот. В общем, сделай главный вывод: подружись с медсестрами, делай из себя дурочку чаще, чем, видимо, ты привыкла это делать в обычной жизни. И, пожалуйста, прекрати кривить нос. Такое ощущение, что он живет отдельной жизнью. И не дуйся.
