– Ну ты что! – неуверенно, скорее себе, чем ему, возразила Юлия. – Она одна всё создавала, поднимала с нуля…
– Того, что она поднимала, больше вообще нет! – резко обрубил Артём. – Это были средние магазинчики для домохозяек, через пару лет их бы пришлось закрывать из-за конкуренции!
– Неправда! – в Юлии всё же проснулось чувство справедливости. – Там всё было вполне прилично, и если уж она продержалась на рынке целых двадцать лет…
– Какая разница! – со свойственной его возрасту категоричностью Артём не признавал полутонов. – Всё равно, то, что есть сейчас, сделала ты!
Юлия согласно кивнула головой и только потом, спохватившись, жалобно возразила:
– Мне за это и платят.
В душе снова вскипало раздражение. Даже школьник понимает, что её труды заслуживают большего, чем жалкая ежемесячная подачка! Однако нельзя, даже племяннику нельзя признаваться, что она тоже так считает. Как там у Тютчева? «Молчи, скрывайся и таи и чувства, и мечты свои…» Вот, особенно мечты. Особенно если ты что-то делаешь для их осуществления.
Юлия с нежностью улыбнулась.
– Нам и так повезло. Представь, что могли бы до сих пор жить в съёмной халупе.
Прекращая бессмысленный полуспор, Артём крепко обнял тётушку, поцеловал в прохладную щеку. Юлия счастливо вздохнула.
***
– Липатов Павел Арсеньевич, – докладывал начальнику старший лейтенант Кузовков. – Родился в тысяча девятьсот восемьдесят шестом году, первые семь лет жизни провёл в детском доме, потом его усыновили Каролина и Арсений Липатовы. Обычная семья, она всю жизнь проработала экскурсоводом в музее, он – педиатр в районной поликлинике. В общем, всё как у всех. А потом Липатов – в смысле, Павел, приёмыш, – начал зарабатывать. Не так давно, лет пять назад. Сначала пробовал себя в качестве модельера, я видел несколько фотографий, вполне приличные вещи. Но потом, видимо, понял, что одним творчеством много не заработаешь, и сосредоточился на продажах. Набрал штат, создал торговую марку «Каролина» – видимо, назвал в честь приёмной матери. Два года назад старшие Липатовы погибли в аварии. С Меркуловой Павел завязал контакт ещё в самом начале творческого пути. В общем, если считать его фигурантом, – старлей позволил себе высказать личное мнение. – То всё хорошо сходится. Появились возможности, недавно потерял приёмных родителей. Самое время отомстить родной мамаше.
– Ты не философствуй, – поморщился следователь, предпочитавший придерживаться только фактов. – Ещё что-нибудь есть?
Старлей пожал плечами.
– Пожалуй, нет.
– Так, Миша, съезди-ка ты завтра к этому Липатову, – Свиридов решительно потёр руки, будто собираясь вступить с подозреваемым в рукопашную. – А я пообщаюсь с Валерией Павловной.
– Понял. Можно идти?
– Иди, – великодушно разрешил начальник.
Старший лейтенант Кузовков торопился домой, к жене Оленьке, которой он вот уже четвёртый месяц обещал, что следующие выходные они обязательно проведут вместе. Выходные пролетали, отличаясь от будней только особо укоризненными Ольгиными взглядами. Он снова обещал, она уже не верила. Злилась, кричала, иногда плакала и грозилась уехать к маме. Больше всего Кузовков боялся, что когда-нибудь вечером, вернувшись с работы, он действительно не застанет её дома.
Войдя во двор, Кузовков по привычке посмотрел на окна. В зале горел свет. Наверное, Ольга пьёт чай и смотрит какую-нибудь милую семейную мелодраму, в которой мужчины обаятельны и галантны, и всегда находят время для жён.
