– Что же ты ему не позвонишь? Там же в кабине есть кнопка.
– Я звонил, никто не отвечает, – вздохнул лифт.
– И давно ты так висишь? – поинтересовался Лопухов.
– Уже второй час.
– Наверное, скоро кто-нибудь придет.
– А что лифт часто ломается? – вмешался в разговор Василий Иванович.
– Частенько, – ответил голос из лифта.
– Ерунда! – сказал Артур Николаевич. – Не чаще пары раз в месяц.
Папа будущего реставратора Оли оглянулся кругом, снова увидел зловещую мордочку нимфы под потолком, вспомнил свою Олю, занервничал отчего-то и почувствовал сильное желание закурить.
Он почти безотчетно сделал пару затяжек, когда голос из лифта едко поинтересовался:
– Вы что, курите?
– Да, – Василий Иванович тут же вынул сигарету изо рта, едва не спрятав ее за спину.
– Немедленно уберите! У настак не принято!
Василий Иванович в растерянности обвел глазами лестницу, где каждый чугунный лепесток, казалось бы, говорил об обратном.
– Простите, – пробормотал он и, еще раз оглянувшись и не найдя даже банки, чтобы затушить окурок, сунул его в тюльпан.
– Ну, идемте! – сказал Артур Николаевич.
– Так что, позовете диспетчера? – крикнул им вслед голос из лифта.
– Может быть, на обратном пути, – на ходу бросил Лопухов. – Сейчас не могу – работа.
– Уже почти пришли, – сказал он, карабкаясь на последний этаж. – О, Валерьяныч, здорово! – крикнул он кому-то, кого Василий Иванович и Марина Михайловна не сразу заметили из-за его широкой спины.
На подоконнике, положив нога на ногу, сидел совершенно босой человек и читал Конституцию Российской федерации.
– Здорово, клещ, – поздоровался он, не отрываясь от чтения. – Скоро всем вам, кровососам, каюк настанет, – произнес он, почесав грязный большой палец правой ноги.
– Какая статья уже? – весело поинтересовался Лопухов.
– Тридцать пятая. О праве частной собственности.
Человек поднял на него мутные глаза, плюнул через отвисшую губу на пальцы и, перевернув страницу, зачитал:
– Пункт два: «Каждый вправе иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им как единолично, так и совместно с другими лицами».
– Да, с этим не поспоришь, – согласился Лопухов.
– А раз не поспоришь, то что ж вы, суки, у меня квартиру отобрали?
– Ну-ну! Кто отобрал? Я у тебя, что ли, отбирал?
– Не ты, но такие же клопы, как ты, в 93-ем. А я, между прочем, в Мариинском театре пел.
– Если б ты пел, а не пил, глядишь, и квартирка твоя при тебе была б.
– Тварь ты гнилая. А кто мне подливал, как не такие же клопы, как ты?
Артур Николаевич хохотнул и спросил:
– Может тебе чего надо? Я тебе завтра обувь принесу, чтобы босяком не ходил.
– Иди отсюда, падаль, – ответил ему человек.
– Ну оставайся с богом! Ботинки завтра принесу! – крикнул Артур Николаевич через плечо уже в прихожей. – Маргинальный элемент, – пояснил он родителям студентки Оли.
– Ну вот, глядите. Здесь у нас общий коридор. Вешалки все поделены по комнатам, вот этот крючок будет вашей Оли. На крючки других жильцов одежду советую не вешать, а то всякое бывает. Народ разный живет, не все со стрессом хорошо справляются.
– Ничего себе потолки, – Олин папа запрокинул голову, разглядывая уже не удивлявшие его слои отошедшей штукатурки.
– Почти четыре метра, – не без личной гордости ответил Артур Николаевич. – Счетчик у каждого свой, – он указал на стену, представлявшую собой что-то вроде коровьего вымени с сосцами в виде электрических счетчиков.
