– Ой, ты похожа на Андромеду! – Вскричала Нюта. – Помните, девочку, которую съело чудище?
Лиля сухо взглянула на неё.
– Но, но, но. – Заметила она. – Никто меня не съел.
Она была так потешна, так мила, так завлекательно и любовно пялилась на Киру, что та с тяжёлым сердцем приказала:
– Ну, не осли. Выкладывай.
Лиля тотчас выпрямилась и, притянув к себе за воротник Нюту, склонилась к Кире, отшвырнувшей стручок.
– Там дежурный. Библиотекаря у них нет… был старик-офицер. Ему лет сто, я слышала… в больших чинах и вообще он какой-то дикий… вроде колдуна. Соседка наша… тётя Маля всё такое знает.
– Наверное, военный советник. – Поправила Кира.
– Ну, может. Это мне по барабану. А вот теперь там дежурят время от времени, ну, типа наряд по кухне – всякие офицерчики. Мы скромно придём… спросим.
Нюта серьёзно подхватила
– За спрос не бьют в нос. Так моя мама сказала… а я думала, акация только жёлтая.
– Правильно мама сказала. – Лилька не глядела на Киру. – Прикинь, туда свозили классные книжки… со всей страны… тому военному советнику они потребовались. Ну, вот, они там все стоят.
Кира со всей силой развитого чтением воображения представила – тяжелоногие полки, как стадо слоних, и пыльные, пахнущие дорогами и городами, толстые книги с картинками в серой завесе защитных листков. Строки, которые затёрты руками… и, главное, – информация, любимое в городе слово, – жгучие, яркие до боли в голове, видения… полусны, полные вопросов и страха…. Это всё разъяснится. Новые ужасные мысли, ужасные мысли… и…
Лиля удовлетворённо следила за широким смугловатым лицом Киры.
Не тратя больше слов на неё, она обернулась к Нюте
– Так, не болтать, болтун находка для врага. И дома ничего. Ни слова. У чертобоя, в двадцать.
И она мигом повернула к ним узкий тыл в затянутом на талии плаще.
Кира вслед прокаркала с нотками сомнений:
– Засекут, худо будет, Лилька.
Лиля полуобернула над высоким воротником легко очерченный полупрофиль.
– Монастырки все по домам сидят.
Она подмигнула. Нюта внимательно слушала ту и другую.
– В темноте патруль остановит.
Лиля усмехнулась
– Ой, я вас умоляю. Патруль на территории казарм не ходит.
– Или, – размышляя, предложила Нюта, – скажем, мы в аптеку идём.
– За касторкой. – Прибавила Кира, и благонадёжную тишину взорвали три варианта девичьего хохота.
Прохожий обернулся на них.
Нюта замолчала.
– А что, ведь темно будет? – Спросила она, боязливо поглядев вслед прохожему.
Лиля кивнула.
– Очень. Мой отец три года назад за полночь возвращался, так он по городу с двумя револьверами ходил.
Девочек не удивило это сообщение, сопровождаемое лаконичным и оттого выразительным показом. Они решили проводить Нюту и по пути болтали о том, кто водится в темноте. Нюта слушала с удовольствием и пугалась тоже с удовольствием. Возле Нюткиного особнячка девочки тихо запели:
Люблю я сосиски с капустой
И бобика тоже люблю
Но шо-то в душе моей пусто
И вот говорю я блю-блю…
Лиля прервала пение и, как обычно, принялась утверждать, что последнюю строчку надо петь по-другому.
– Но ведь это грубо. – Пожимая плечами под плотно сидящими ремнями ранца, как всегда, ответила Кира. – А грубо – значит глупо.
– Нет, в этом есть что-то умное. – Как всегда, ответила Лиля.
Нюта слушала. Ей стало скучно, захотелось домой.
– Зайдёте за мной! – Крикнула она и, подпрыгивая в своих игрушечных ботиночках, побежала к застеклённой двери дома. Окна в особняке, узкие и высокие, делали его иллюстрацией к сказке про Синюю Бороду.
