Я уже больше месяца живу по ночному графику и не воспринимаю ночь за ночь. Сплю преимущественно днем.
Как только вырубает, звенит будильник. Тру глаза, лезу под ледяной душ и спускаюсь на кухню. Родители уже завтракают.
Сталкиваемся с отцом взглядами. У нас с ним и так по жизни разногласий полно. Он хочет, чтобы я занял его место в агропромышленном комплексе, а я раз за разом выбираю медийку. Теперь еще вот ребенок добавился…
Сажусь за стол и придвигаю к себе тарелку, делаю это под строгим наблюдением папы. Чувствую, что его разрывает. Если бы не мама, сидящая рядом, он бы давно обложил меня матами.
— Доброе утро, дорогой, — мама улыбается. — Хорошо доехал?
— Доброе. Отлично, — киваю.
— Делать что собираешься? — басит отец.
— Завтракать буду.
— Ты посмотри на него! — все-таки взрывается. — Завтракать он будет! Клоун!
— Лёша, — мама сжимает отцовскую ладонь. — Давай без скандалов.
Отец кивает, касается маминой руки, чуть ее сжимает. На секунды прикрывает глаза и снова кивает.
— Без скандалов. Да. Согласен. Значит так, Матвей, — отец упирается ладонью в стол. — В Голливуд поиграл, мы посмотрели, будем закругляться. С понедельника выходишь на работу. К нам. Миша тебя поднатаскает, через годик-два сядешь в мое кресло. Алёне предложение сделаешь, первое время у нас поживете, пока будем дом, отдельный для вас, отстраивать, думаю, что к рождению внука успеем.
— Что? Ты сейчас серьезно? — откровенно ржу.
Отец прищуривается. Сжимает пальцы, мирно лежащие на столе, в кулак.
— А игры кончились. Пора взрослеть, сынок.
— А ниче, что у меня контракт?
— Неустойку выплатим. Не обеднеем. Тебе сейчас о семье думать нужно. Ребенок — это ответственность. Большая.
— То есть ты за меня все решил? — откидываюсь на спинку стула и складываю руки на груди.
Именно в этом наш конфликт с отцом. Он привык все и всегда решать за других!
— Сам ты у нас не в состоянии, до двадцати трех лет дожил, а из пубертата никак не вылезешь. Поиграл в актера — и хватит.
Веду языком по верхним зубам. Занимательно все получается. Шикарно просто. Улыбаюсь.
Мама встревоженно смотрит то на меня, то на отца.
— Лёша, не нужно так радикально. Можно же все обсудить.
— А нечего больше обсуждать, Вил. Мы столько лет «обсуждаем», давно пора было его приземлять.
— А если нет? — смотрю отцу в глаза. — Я могу сейчас содержать и себя, и Алёну, и как минимум троих детей, — вздергиваю бровь, и отец багровеет.
— Сейчас, — папа улыбается, точнее, скалится. — Вот именно, что сейчас. А дальше? После сериала ты что делать будешь? Уверен, что финансы не просядут? Знаешь, сколько актеров-однодневок на этом рынке? И не забывай, что квартира, в которой ты живешь, машина, на которой ездишь, это все из моего кармана куплено, сынок.
— Вернуть? — стискиваю зубы.
До такого мы с ним еще никогда не опускались.
Отец окидывает меня злобным взглядом, матерится и резко поднимается из-за стола. Уходит в кабинет.
Мама разочарованно качает головой, когда на меня смотрит, и идет следом за папой.
Тру виски, упираясь локтями в стол. Как меня все это достало!
Через двери и толстые стены слышу, как орет отец и как мама пытается его успокоить. Отодвигаю от себя завтрак и выхожу на улицу. Половина восьмого утра. Алёна скоро должна поехать на учебу.
Сажусь в тачку и сразу звоню Исаевой. Пока слушаю гудки, размышляю над тем, как все выгодно складывается для папы. Он спит и видит вернуть меня в этот город и усадить в свое кресло. Ситуация с ребёнком от Алёнки для него просто сказка.
