Все слилось в моменте, полностью пропало в вакханалии похоти и порока: запахи секса и разгоряченных тел, частое дыхание и рваные стоны, влажные шлепки и горячая смазка на моих пальцах. Мольбы не останавливаться, сладкое чувство приближающегося оргазма, блестящие от соков складочки — человеческое отключилось полностью, остался только животный инстинкт спариваться. Член окаменел, готовый взорваться, вбивался на полную, не встречая сопротивления. Я кончил как в бреду, всем мощным торсом навалившись на хрупкую Трикси. Тело подрагивало еще минуту, пот скатывался по шее и груди, девочки свалились в кучу из ног, сисек и писек. Еще десять секунд и стало тошно, пришло опустошение. Я извалялся в грязи, получил удовольствие, теперь нужно смыть с себя это чувство омерзения. И к самому себе тоже. В первую очередь к самому себе.
Из душа я вышел одетым полностью. Не собирался больше задерживаться здесь. Я снял люкс в Монтерей-Плаза на всю ночь и оставил депозит в тысячу долларов. Шампанское, устрицы на подушке изо льда и с лаймовыми дольками рядом, немного травки — подружки-лесбиянки будут отрываться всю ночь, а утром закажут шикарный завтрак и встретят теплое апрельское утро на террасе с видом на залив. Это моя плата за услуги: жрачка, выпивка, марихуана, деньги — это слишком отдает проституцией. Хотя по факту…
— Пока Картер! Мы тебя любим! — хором воскликнули девушки. Я только кивнул и вышел. Любят они — ага, как же.
— Доброй ночи, мистер Трэвер, — швейцар вежливо распахнул двери, выпуская в ночь.
В апреле в это время прохладно, но для меня так даже лучше. Прохлада освежила, омыла и обновила. Мозг заработал — компьютер перезагрузился, стирая лишнее. Вирусы мои. Никогда не любил смаковать, перебирать в памяти свои оргии. Во времена студенчества они были пьяными, и на утро я в принципе помнил немного. Сейчас мне двадцать пять, и я серьезный мужчина и бизнесмен, сын респектабельных и уважаемых родителей — напиваться до умопомрачения не по чину, да и не тянет больше. Секс — это другое. Природа берет свое, а почему втроем (когда я трахался один на один с женщиной — по пальцам пересчитать можно) — потому что легко. Потому что есть бабки и природные данные завалить хоть десяток телочек, а чтобы не роптали — приплатить. Бабы любят вкладываться в себя — шмотки, спа, цацки. Они быстро понимают, что я не тот билет, который пригреет и в сытую жизнь возьмет, а вот денег подкинуть на апгрейд могу и, возможно, на них клюнет тот самый прЫнц. Всего-то отсосать нужно и с такой же искательницей богатого мужика-дурака потискаться — ничего сложного.
Мотор моего «Ягуара» утробно заурчал, как большой черный хищник, вливаясь в темную ленту дороги, подсвеченную унылыми фонарями. Я выехал на шоссе и разогнал тачку до ста восьмидесяти, пользуясь пустой дорогой. Опасно входил в повороты и плевал на камеры видео-фиксаторов. Не так давно я сказал лучшему другу, что повзрослел и не живу на адреналиновой дозе, гоняя на байке без правил и ограничений. Соврал. Нет, адреналиновый дурман выветрился из головы года два назад, но чувство беспробудной тоски и внутреннего одиночества порой подкатывали горькой слюной. Хотелось или блевать, или сдохнуть. Иногда я был ненастоящим человеком. Фальшивкой. Причем созданной мной лично. Веселый шутник и балагур, обаятельный повеса, как любя пеняла бабушка. Именно поэтому в свое время я постоянно напивался, якшался с девками сомнительных моральных качеств (чем, собственно, грешу и сейчас), не подпускал к себе людей — конкретно так, чтобы под кожу и в душу. Кроме отца и Эрика, лучшего друга. Только они знали меня глубже. Даже с братом мы не были по-настоящему близки. Прочая родня — по верхам.
