— Да брось! — я до сих пор не воспринимал угрозу всерьез.
— У нас в офисе нет ни одной женщины моложе сорока, которая не имела бы статус твоей бывшей. Даже новенькие сначала будущие, потом сразу бывшие!
— У меня акции есть, — настороженно заметил я.
Отец развел руками:
— Живи на дивиденды: расслабляйся где-нибудь на островах, трахайся вволю. Это твоя жизнь.
— Ты же знаешь, что я не этого хочу! — теперь раздражаться начал я.
— Так докажи! — воскликнул отец. — Покажи, что я могу опереться на тебя! Оставить управление холдингом тебе!
— Так дай мне волю! У меня есть несколько хороших инициатив.
— Дам, — серьезно ответил он. — Ты слышал об издании «Калифорнийский синдром»?
— М-мм… — задумался я. — Газета с гороскопами, кроссвордом и еще какой-то дичью?
— Верно, — улыбнулся отец. — Теперь ты там антикризисный управляющий. Мы выкупили издание.
— Что?!
Отец поднял палец вверх, что означало: споры, доводы и даже мольбы бесполезны. Он не был тираном. У меня с братом реально не было человека ближе, а опоры — надежней, но управлял он что компанией, что семьей железной рукой.
— Покажешь результат, скажем через полгода, и я пойму, что мой старший сын не только юбки задирать может. Ты — мой приемник, и я должен быть уверен, что ты сможешь возглавить правление огромного финансового холдинга.
Блядь, похоже я попал.
Мама без стука вплыла в кабинет, обдавая нас тонким запахом духов и пудры. Тонкая величавая блондинка, красивая и недосягаемая. Не для всех, только для своих детей, которые и похожи были именно на нее. Да, такой парадокс. Нас с Энди она не любила, просто смирилась с присутствием в их с отцом жизни. Кому-то это покажется странным, ведь мы родные дети, но не мне. Я с раннего детства усвоил, что есть подвид женщин, у которых материнский инстинкт отсутствует напрочь. Когда-то это открытие меня, маленького мальчика, сильно поразило: до слез, болезненного непонимания, тяжелого отрицания. Потом я сумел абстрагироваться и воспринимать как досадное обстоятельство. У меня был отец, младший брат, куча любящей родни, так что порядок.
— Дэнис, у нас ланч с Лавалями, — напомнила она мягко. На меня не смотрела практически. — Картер, они приехали с младшим. Займи его, пожалуйста.
Мы с отцом переглянулись, затем я поднялся. Он любил ее. Вот такую чокнутую. А она его. Вот такого рационального и рассудительного. Я их не понимал, но папу любил. А мать… С ней я просто привык существовать в одном социуме и даже радоваться жизни.
— Хорошо, мама.
Она сдержалась. Хотя раньше передергивала плечами, заслышав это обращение, но на людях мы столько притворялись, что научились управлять эмоциями как Клаудио Аббадо[1] симфоническим оркестром.
Я пошел искать мелкого Риччи. Да, мне двадцать пять. Я управляю, точнее, управлял отделом финансовой аналитики в крупном банке, но и покатать в «Доту» не прочь. А завтра — добро пожаловать в новую реальность…
В понедельник мы с юристами приняли дела «Калифорнийского синдрома». Нужно, кстати, подумать о ребрендинге. Что за дурацкое название?! Две недели с командой аналитиков проводили финансовый аудит, проверяли бухгалтерию, административные ресурсы. Ситуация в издании, мягко говоря, так себе. Придется вводить антикризисное управление. Опыт у меня в этом был, да и в Беркли этому учили. Что же, пора знакомиться с коллективом. Отец поставил условие, что я должен принимать самое живое участие в жизни издания, а не только финансами распоряжаться. Ничего, оценю потенциал сотрудников и в крайнем случае уволю всех нахрен. Найму квалифицированных сотрудников, быстро выведу издание на рентабельность, и адьёс. Меня ждет мощный финансовый гигант.
