– Выбирай.
Липит замолчал, не снимая с лица влажной усмешки.
– Ты ещё пожалеешь настолько, что будешь умолять меня сжалиться над тобой, ублажая меня своим ртом, а я подумаю, простить тебя или нет.
Энкид вспыхнул:
– Тебе следует выучить язык эмесаль – язык евнухов, чтобы твои покровители правильно использовали твои способности. Завтра с рассветом твоей ноги здесь не будет.
Если бы Энкид был плохо воспитан, он бы запросто плюнул в него.
6
Рано утром стражники беспрекословно исполнили указания царского инспектора с золотой печатью царя и вывели с позором Липита и его людей за пределы строительства. Сдержанное улюлюканье рабов, слышимое в приглушённом ропоте толпы, сопровождало разъярённого и растрёпанного Липита. Брызжа слюной и изрыгая проклятия, он умчался в столицу на дорогой повозке, запряжённой двумя лошадьми. Липит намеревался искать «правду» и покровительство при дворце.
Красавица с томными глазами вскоре после этого последовала за ним. Доверенные подчинённые Липита разбежались по щелям, чувствуя неотвратимость наказания. Если ретивый чиновник из столицы сможет доказать преднамеренность их деяний и их злой умысел – не сносить головы лизоблюдам Липита. Они должны возместить украденное в тройном размере или поплатятся свободой, обрекая себя на трёхгодичное рабство. Незавидная участь ждала их в бараках рабов.
Энкид встретился с тремя претендентами на освободившуюся должность управляющего. Двое со стройки, один – по рекомендации его тестя Акаллы. Они ему не понравились. Он не забыл и Намхани. В этом парне что-то было. Намхани – аккуратный и сдержанный, хотя сквозь сдержанность иногда проскальзывала порывистость, свойственная молодости.
– Молод, зато быстрого ума. Если он справился с малым, он сможет сладить и с большим, – решил Энкид.
Гонец с депешей для Намхани выехал в Гирсу почти сразу. Намхани добрался вечером следующего дня. Энкид велел сопроводить его к дому бывшего управляющего, комнату в которой он занимал. Намхани немного подождал, пока о нём доложили. Встречать его вышел Энкид, одетый в белую тунику с красным орнаментом на вороте и на подоле. Он излучал уверенность и силу. Но глаза и улыбка выдавали искреннее расположение к молодому гурушу:
– Друг мой, ты мне нужен здесь. Проходи.
Намхани, приложив руку к сердцу, приветствовал его в уважительном поклоне. Они поднялись на второй этаж. Намхани удивила, но не впечатлила богатая и безвкусная обстановка дома. Следом за Энкидом он вошёл в большую комнату. Энкид энергичным жестом предложил ему занять стул Липита за столом из красного дерева.
Намхани всё понял. Но он снова сдержанно опустил голову в знак уважения к воле Энкида и со спокойным достоинством прошёл и занял место управляющего. Энкид чувствовал, как ликует сердце Намхани, тот смущался и едва мог скрыть торжество. Энкид дал ему время успокоиться, медленно подошёл к нему, встал сбоку:
– Сам царь Шульги-Син приедет на открытие нового канала. Он лично заложит храм. Говорят, что покровителем нового храма будет древняя царица Лагаша – Нанше. Именно в Лагаш направятся воды по нашему каналу.
Объяснять Намхани, кем была царица Нанше, не требовалось. Он был из Лагаша. Задумавшись на мгновение, он начал цитировать по памяти бархатным голосом:
Нанше?
Та, что мать сирот и вдов?
Находит кров слабым,
Берет беженцев к себе на колени,
Что изыскивает справедливость для беднейших?
