Довольно быстро Энкид разобрался с отчётностью. Он понял причину проблемы и вскрыл грубые и сознательные просчёты. Люди, с которыми он общался, помогали ему. Они устали от всего того, что творилось на стройке. Верные сподвижники Липита старались не выпускать его из поля зрения, но им было не по рангу запретить Энкиду встречаться с кем он хочет. Энкид сумел разоблачить Липита. Тот, как оказалось, нагло воровал из средств, выделенных царём. Липит не брезговал обкрадывать строителей, занижая им нормы питания и сокращая расходы на их содержание. В столицу же управляющий регулярно отправлял завышенную отчётность по расходам, вписывая в таблицы имена умерших рабов. Липит не платил вовремя бригадам клиентов, а кому-то и вовсе не платил, находя различные причины.
Свободные граждане тихо роптали между собой, но открыто выступать боялись, зная крутой нрав и безнаказанность Липита. Управляющий отличался особой жестокостью. В назидание, но скорее для страха, он приговорил нескольких рабов к мучительной смерти на костре или на кольях. Экзекуции проводились регулярно. Жертвы, кому «повезло», умирали быстрой смертью – им связывали руки за спиной и убивали ударом топорика в голову. Телесные наказания рабов даже за минимальные провинности проходили показательно и практически ежедневно.
Липит и его люди сначала пытались задобрить и подкупить Энкида, чтобы тот закрыл глаза на их махинации, не поднимая лишнего шума, но царский инспектор оказался строгим и неумолимым.
В какой-то момент люди Липита предприняли попытку отравить Энкида, подсыпав ему яд в чашу с вином. Благодаря бдительности стражников им не удалось осуществить задуманное. Чтоб найти управу на упрямого и несговорчивого сановника, люди Липита организовали «случайное знакомство» Энкида с ослепительной красавицей в дорогих одеяниях. Она обволакивала Энкида томным, любопытным и бойким взглядом, буквально гипнотизируя его. Но Энкид не поддался её чарам, невольно отмечая «непроизвольные» призывные движения её гибкого тела, просвечивающего сквозь тонкую ткань туники. Наитие кричало: эта великолепная красавица появилась тут совсем не случайно. Вместе со сладким запахом её благовоний от неё исходила опасность и угроза, возможно, даже стыдная болезнь «тун и ну»60, которую почти невозможно излечить.
В конце концов Липит пригласил столичного чиновника к себе на вечернюю трапезу для решающего разговора. Энкид пошёл. Липит решил запугать ретивого царского чиновника.
– Ты не можешь себе представить, на кого ты замахнулся. Чего ты добиваешься?
– Правды. Той, что диктуют нам наши моральные законы «Ме». В них моя сила. А что есть у тебя?
– Многое. Например, родство с богоподобным царём Шульги-Син. Друзья на мгновение, родство – на век, – вспомнил он шумерскую пословицу.
– Не позорь своего родственника, тем более богоподобного. Ты должен уйти. У меня есть полномочия выкинуть тебя с позором. Лучше сделай это добровольно.
– Мой принципиальный друг, в ближайшем будущем тебя ждут трудные времена. Будь, как все, и ты станешь сказочно богат.
Энкид только усмехнулся на это, так как угрозы и посулы ему приходилось слышать и раньше, причём от куда более влиятельных людей. Он с презрением смотрел на долговязого, слегка сутулого от показного подобострастия Липита с неприятной слюнявой усмешкой на угреватом лице и жирным неопрятным волосом.
