Абзу завещал Энкиду честно заработанный им за свою яркую жизнь капитал. Наследство составило очень приличную сумму – восемнадцать мин серебром. После смерти отца его земли вернулись в собственность царя. У Энкида оставалось преимущественное право выкупить хозяйство, продолжить и развивать дело отца, но он уже давно осел в столице и жить в Ларсе не собирался.
Наследство отца позволило Энкиду купить у храма большой участок земли вблизи Ларсы. На нём Энкид построил два одинаковых двухэтажных дома из глиняного кирпича, разбил плодоносный сад и устроил небольшую овцеферму. В одном из домов он поселил Наниш – последнюю жену его отца и свою мачеху. Другой дом он использовал для себя и своих гостей во время редких приездов в родной город. Энкид старался выбираться в Ларсу, чтобы навестить прах отца и поохотиться с друзьями в этих местах, вспоминая истории удачной охоты Абзу.
Вот и в этот раз он оказией побывал в родных местах по пути из Ниппура в столицу. На охоту не было времени, а вот алтарю отца и предков он поклонился первым делом.
2
В безоблачном небе над широкой весенней степью сияло яркое солнце. Преодолев часть пути из Ларсы, ближе к полудню Энкид услышал вдалеке первые, едва различимые раскаты грома. Постепенно усиливался северо-западный ветер, нагоняя тучи, причудливо меняющие свои формы. Они быстро затягивали посеревшее небо. Энкид и его опытные спутники-телохранители поспешили укрыться от неминуемого ливня и бури на последней царской заставе по пути в Ур.
Застава удачно располагалась на развилке двух дорог, ведущих из северных городов Киш и Ниппур в столицу – Ур, и в город Эриду – самый южный город царства. Ближайший к заставе город – Эль-Обейд, но до него было ещё далеко. Застава представляла собой небольшую крепость с гарнизоном из двух десятков воинов. Она предназначалась для остановки и отдыха путников, а также считалась пунктом царской связи. Стражники заставы обеспечивали безопасность передвижения по царским дорогам.
Обычно, ввиду близости города Эль-Обейд и самой столицы, где можно было заночевать на постоялом дворе, на этой заставе путники предпочитали надолго не останавливаться. Они заходили, чтобы поставить печать или оставить оттиск бахромы со своих одежд на глиняной таблице, напоить быков или ослов и перекусить в корчме. На ночлег путники останавливались лишь в самых редких случаях, если их заставала непогода или песчаная буря.
Когда дозорный доложил смотрителю станции о приближении к заставе группы путников с повозкой, тот сам вышел встречать гостей. У начальника гарнизона было, пожалуй, самое распространённое в царстве имя – Аттайа. Смотритель станции причесал волосы и остроконечную короткую бороду, какие обыкновенно носили воины, поправил свои одежды и сандалии, надел шапку из войлока и неторопясь вышел на крепостную площадь.
Он всмотрелся и удивился: один из путников, статный, по виду знатный и богатый человек, очень странно передвигался, зажав между ногами… лошадь. Аттайа прожил немало лет, зимой ему исполнится пятьдесят два года, но ещё никогда он не видел, чтобы «осла гор», как шумеры называли лошадь, можно было так ловко использовать. Повозки и колесницы, запряжённые лошадьми, он видел и не раз. На повозках с четырьмя колёсами, запряжёнными двумя лошадьми и управляемые возницей, передвигались, в сопровождении лучника, военные чины. Они следовали с инспекцией по царским заставам и крепостям. Иногда таким же образом путешествовали важные чиновники из столицы. На повозках с двумя колёсами, более лёгких и запряжённых одной лошадью, обычно сновали по разным уголкам страны царские гонцы. Они доставляли срочные приказы или донесения военной разведки, запечатанные в специальные конверты из глины. Однако никто из них никогда не путешествовал верхом на лошади.
