– Барышня, прошу вас, я не хотела сказать, что меня радуют такие порядки. Я всего лишь имела в виду – в каждой стране свои обычаи, и только они сами могут судить себя – не чужие!
– Судить?! – гневно переспросила Аманда, вырываясь из моих объятий. – Чужие?! Кати, дорогая, неужели ты не понимаешь?! Они ведь хотят, чтобы я уехала туда, жила в Острихе, в этом кошмаре, безумии!
Вспышка прекратилась так же внезапно, как и началась. Барышня упала в кресло, закрыла лицо руками и разрыдалась. Я было растерялась, но после налила стакан воды и присела рядом с нанимательницей, осторожно поглаживая её по плечу.
– Выпейте, барышня, вам сразу станет легче.
Аманда, не глядя, взяла протянутый стакан, глотнула.
– Мне так стыдно, Кати, – пробормотала она. – Я была такой плохой…
– Нет, барышня, что вы! Всё хорошо, выпейте воды, и всё пройдёт.
– Нет, нет, никогда!
– Пройдёт, барышня, обязательно пройдёт.
– Кати, – позвала Аманда робко, как ребёнок. – Уедем отсюда, хорошо? Вели сейчас собрать вещи и заложить экипаж.
– Куда уедем, барышня? – спросила я, внутренне сжимаясь. Это катастрофа, я так и не успела обыскать вещи Шерена и…
– Куда угодно! – горячо воскликнула Аманда. – Кати, пожалуйста, мы ведь жили без моих родственников раньше, проживём и сейчас! Ты не будешь больше служанкой, будешь говорить мне «ты», я научу тебя играть на пианино, мы будем счастливы – как раньше! Не нужны нам их деньги, не могу я продать себя ради чужого чванства!
Не знаю, что на меня нашло. Тронуло ли отчаяние барышни, возмутила ли её наивность, но только я воскликнула:
– Их деньги?! О чём вы?! Барышня, да с чего вы взяли, что у вас нет денег?!
– Кати, дорогая, не шути так! Да, дядюшка оставил мне деньги, но по его завещанию я должна беспрекословно…
– Вздор! – не сдержалась я. – С чего вы взяли?!
– Но дядюшка Тасп сам прочёл мне завещание…
– А вы что-нибудь поняли из него? Сами, без его объяснений?!
– Нет, но зачем ему…
– Барышня! – вскричала я. – Прошу вас, подумайте здраво!
– Но, Кати… – Растерянный взгляд Аманды беспорядочно метался по комнате, пока не остановился на мне. – Кати, дорогая, ты умная, прекрасная девушка, ты так много знаешь, ты можешь разобраться буквально во всём!
– Но, барышня… – растерялась я, несколько смущённая её порывом.
– Кати, я знаю, ты хочешь скрыть своё воспитание, пока служишь камеристкой, но для меня ты всегда была не служанкой, а компаньонкой, нет, подругой! Прошу тебя…
– Барышня, – поспешила я остановить излияния нанимательницы, – пожалуйста, не надо на меня так смотреть! Я камеристка и не стыжусь этого. Будь я вашей подругой – как бы могла я позволить себе брать с вас жалование? А так – я выполняю свою работу и рада, что могу оказаться вам полезной.
– Ты и будешь полезной, Кати! – воскликнула Аманда, бросаясь мне на шею. – Пожалуйста, прошу тебя!
– Я бы рада, барышня, но что я могу поделать?
– Кати, не скрывай от меня, я знаю! Ты получила хорошее воспитание, может быть, нужда заставила тебя пойти в камеристки, но я знаю, я точно знаю, что ты…
– Вы ошибаетесь, барышня, – холодно произнесла я, пока пылкое воображение не завело мою нанимательницу слишком далеко. Как я могла оказаться такой беспечной?! Как я могла столь неосторожно выдать себя?! Представляю, как на это отреагирует напарник…
– Кати, прости, милая, – смутилась барышня, разжимая объятья. – Я не хотела оказаться бестактной. Прости, дорогая, не обижайся! Ну, пожалуйста, скажи, что ты простила меня, что ты не сердишься!
