Напарники - страница 5

- Катастрофа! - сердце сжалось в ледяной комок при воспоминании о последних событиях. – Выжила?! Умерла?! Ну, умерла же… - это она помнила достоверно, - Нет? Тогда что?.. Папа-а!..

В глазах отчаянно защипало, и по вискам побежали тонкие тёплые струйки. Ксюша зажмурилась, боясь пошевелиться, дрогнуть хотя бы одной ресничкой и подглядеть — увидеть вокруг себя… Что? От непонимания происходящего страх, вцепившийся в горло, казался физически ощутимым. Как будто всё тело девушки сжимали электрические тиски. А чудовищная ядовитая едкость, витавшая в воздухе и забивавшая лёгкие, только усиливала паническую атаку.

И ещё тишина. Эта особая гулкая тишина, как будто ты оглох и онемел. Словно на веки вечные остался наедине лишь с собой.

- Папа-а-а! Па-а-ап! – Ксюшин ужас достиг пика, в котором живое существо готово лишиться рассудка или разлететься на атомы. И она звала, звала всей душой. Дочь точно знала, что отец был ТАМ:

- Па-а-па-а-а!

- Ксанна! Девочка моя, душенька моя!.. – неведомо откуда послышались причитания хрипловатого мужского голоса и торопливое шарканье подошв. – Детка моя, ты жива?

Кто-то рядом с Ксю громко бухнулся на колени, и тёплые, заметно дрожащие пальцы прикоснулись к её плечу, лицу, волосам:

- Что ж я наделал! Ксанна! Что же я надела-ал! – боль и горе незнакомца изморосью прокатились по коже девушки.

- Па-а-па-а! – последним надсадным усилием снова позвала Ксю, с мимолётным удивлением отмечая, что слышит собственный сип.

- Я здесь! Здесь, дитя моё, сердце моё! Эдарр милосердный, жива! Жива! Жива, моя девочка! – мужчина, заливая лицо девушки слезами, приподнял её за плечи и мягко, с какой-то пронзительной, невозможной нежностью прижал к себе.

Баюкая Ксюшу на руках, он почти беззвучно, на грани слуха читал какие-то стихи или просто слова – Ксения не могла разобрать, хоть и отчаянно вслушивалась. А в её нос, перекрывая зловоние назойливого дыма, проникал необыкновенным образом знакомый запах. Тихо-тихо он заполнял её, осознавался всё понятнее, отчётливей. Гладил – обволакивал оголённые нервы, отзывался тёплой щекоткой в солнечном сплетении… Запах родного человека.

Ксюша открыла глаза, но разглядеть что-либо не сумела – взгляд застилала пелена. Она плакала, всей душой откликаясь на благодарное счастье, на молитву этого странного незнакомца.

P.S. Ещё разок на всякий случай хотелось бы уточнить: всё в этой истории, конечно же, сплошное фантазёрство. Кроме того, что об отце: воспоминания – правда, лётчицкие байки – правда и про картинку с девушкой в ладонях на моей аватарке – тоже.

Ну и про красоту и обаяние, разве нет?

5. 5

В следующий раз она пришла в себя уже в кровати. Самой обыкновенной нормальной койке с панцирной сеткой. На такой Ксю ещё в детстве прыгала у бабушки во дворе.

Мягкий матрас, пуховая подушка, весёленькая голубая в бирюзовый цветочек постель. Стены, крашеные под обои в нежно-зелёный колер, белёный потолок. Светлого дерева стол с витой резьбой по бортику и многочисленными выдвижными ящиками…

- М-м-м… как же оно называлось? – Ксюша рылась в памяти, вспоминая старинное название такого рода мебели, - Бюро!

Перед ним – удобный стул с мягкой обивкой. За наполовину сложенной ширмой – милейшего вида туалетный столик с изящно изогнутыми ножками и тремя круглыми подвижными зеркалами. На нём – мини-букет в прозрачной вазе, больше похожей на широкую колбу. Плюс баночки-скляночки и маленькая по формату, но толстая книжка. Рядом – мягкий пуф. Два окна задёрнуты мятными, в духе всего помещения, шторами, сквозь которые пробивался солнечный свет. Комната чужая, как будто кукольная и совершенно очаровательная.