– Ну, во-первых, не каждый день, а только тогда, когда у тебя нет пациентов.
– Как раз сейчас это получается, что почти что каждый день. Сами же говорили, что летом особо больных нет.
– Пусть это даже и так. А чем оно тебе не нравится?
– Да не то, чтобы не нравится, а как-то не по себе – люди делом занимаются, а я каждый день прохлаждаюсь на Чарыше.
– Это хорошо, что ты такой совестливый. Но те же люди абсолютно не понимают, какая у тебя опасная ситуация сложилась. А она очень серьёзная, тут уж не до угрызений совести.
– Ну, это я тоже понимаю. Да, вот вы перед этим сказали: во-первых, не каждый день? А есть ещё и во-вторых?
– Есть. Я говорил это применительно к твоей ежедневной ходьбе. Так вот, ты не будешь к тому месту на Чарыше ходить, а будешь ездить.
– На чём? – улыбнулся Александр. – Велосипедов и мотоциклов у вас в селе нет.
– Да, разных там лисапетов нет. Кстати, ты знаешь, как в народе отзываются об этих самых лисапетах?
– Как?
– А вот так: «Что такое лисапет? – жо*а едет, ноги нет».
– Ну и ну! – уже и вовсе рассмеялся Шурка. – И выдумали же. Хотя оно и верно.
– Ладно, это я так, к слову пришлось. Так вот, ты будешь туда ездить пролёткой. Нет пациентов – запряг Воронка, и на Чарыш.
– Как?! Но Воронка же нужно на пастбище отгонять.
– А там, где ты будешь, как мы говорили травы собирать, ему лично что, травы не найдётся? Или она там какая-то не такая? Да паси его там, сколько твоей, или его душе угодно. А пить воду из Чарыша он будет в любом месте, ты это и сам это уже хорошо знаешь.
– И то верно.
– Ну, вот. Значит, мы всё и решили.
– Да нет, дядя Игнат, – тяжело вздохнул Александр. – Мы как раз очень даже многое не решили.
– И что же именно?
– И что, если мне вдруг несказанно повезёт, и я в один из дней внезапно покину село, то мы так и расстанемся – не попрощавшись? А у меня ведь не будет времени ехать в село, как бы быстро Воронок не бежал.
– Ты предполагаешь, что я об этом не думаю, – наверное, ещё тяжелее вздохнул Игнат Степанович. – Ещё как думаю. Но что тут поделаешь, если так ситуация складывается. Как встретились, так и расстанемся.
– Э-э, нет. При встрече мы незнакомы были. А почти 2 совместно прожитых года, да ещё под одной крышей, в одной избе, ежедневно общаясь друг с другом, да иногда и подолгу – это совсем другое дело…
– Саша! Не дави на больную мозоль. А то я этого сам не понимаю. Мне ещё больнее, чем тебе. Ты вернёшься к своим родителям. А я-то здесь вновь один останусь. Сын и дочь далеко, у них свои семьи. У сына уже и свой сын появился, мой внук, которого я пока что ещё и не видел. Да и у Екатерины, пусть она и рядом, но тоже своя семья. А кому я нужен?… Ты же мне за 2 года не племянником, а как бы сыном стал. Пусть даже приёмным, но именно сыном. Я ведь к тебе так привязался, что не знаю, как без тебя жить стану, – у Игната Степановича при последних словах вдруг заблестели глаза.
И Александр прекрасно понял, что заблестели они отнюдь не от радости, а совсем даже наоборот, хотя Карелин и старался сдерживать свои эмоции. А его племяннику или приёмному сыну не хотелось его расстраивать.
– А может, я успею смотаться на Воронке туда и назад, чтобы попрощаться. Не в пролётке, а на нём самом – так намного быстрее будет. А пролётку вы позже сами заберёте.
– И думать забудь об этом! – сурово промолвил Карелин. – Тебе там, если произойдёт то, что мы предполагаем, каждая минута будет дорога. Тебе ни в коем случае нельзя будет упускать такой шанс! Но ты-то со мной как раз попрощаешься, это я с тобой не смогу проститься.
