Саша в интернате жил замкнуто, не стремился быть лучшим. По окончанию школы как сына боевого офицера его приняли в Академию художеств. Имея незаурядные способности, он так и не сумел их полностью раскрыть, мешала патологическая обидчивость, он ссорился со всеми, кто смел ему говорить не то, что он хотел слышать. В конце концов, в 1950 году встал вопрос о его отчислении из Академии, но там началась реорганизация, и вопрос повис в воздухе. Работать Саша не был приучен, да и не любил.
Мачеха ничего не говорила прямо в лицо, но всем своим видом давала понять, что на него, нахлебника, зря тратится семейный бюджет. Саша слышал, как за спиной она бормотала не самые лестные слова в его адрес. «Порочит честь семьи» – самые мягкие претензии. Когда он связался с сомнительной компанией и чуть не схлопотал тюремный срок, отец в одночасье отправил сына в Котлас, подальше от соблазнов и опасных связей. Кто знает, как бы все обернулось, останься он в Ленинграде. Особых иллюзий он не питал, по дому не скучал.
Саша понятия не имел, почему он это вспомнил. Может, мысли о семье навеяны тем домашним теплом, которое так его согрело? Здесь все настолько естественно, что хочется радоваться мелочам. Хочется просто жить.
Саша, находясь в приподнятом настроении, решил этим воспользоваться сполна. И первое, что нужно сделать, наладить отношения с Верой. Времени у него мало. Перебрав несколько вариантов, остановился на мирном договоре.
Зная, что в настоящий момент Вера дома одна, поскольку Клара отправилась к портнихе на примерку новогоднего платья, полный решимости исполнить задуманное, Саша направился к дому подруг. Постучал.
– Можно войти?
– А вы не ошиблись дверью? – вместо приветствия не сдержалась Вера.
– Я пришел с белым флагом. Вижу, ты мне не веришь. – Тогда Саша вытащил из кармана белоснежный платок и с поднятой вверх рукой переступил порог и сразу увидел нарядную елку. «Хороший знак», – мелькнуло в голове.
– Надо поговорить. Не возражаешь?
– Исключено! Какие у нас могут быть разговоры? Вообще не вижу причины, по которой мне бы захотелось общаться с тобой. – Вера демонстративно оставалась стоять у раскрытой двери, всем видом показывая, что явился нежеланный гость.
– Есть! Клара.
– Что с ней? – не на шутку встревожилась она, поскольку небезосновательно считала, что именно Сашка повинен во всех горьких переживаниях и пролитых слезах подруги.
– Думаю, в эту самую минуту вертится перед зеркалом.
– Ты издеваешься?
– Ничуть!
Вера, поджав губы, с негодованием уставилась на незваного визитера, тот тоже ответил колючим взглядом.
– Тебе лишь бы съязвить!
– Готов сказать то же самое о тебе.
– Боюсь, не совсем понимаю, что ты имеешь в виду. Объяснись! Я не намерена разгадывать твои загадки.
– Я стараюсь быть вежливым.
– Должна признать, что нашу первую встречу нельзя назвать мирной, – Вера тоже убрала из голоса жесткие нотки, однако недовольство не покидало. – Может, и хотелось бы сказать, сожалею, что все так случилось, но …
– Напротив, она оставила неизгладимое впечатление, – поторопился остановить неприятные воспоминания Саша.
– Пожалуйста, не утруждай себя хорошими манерами. Говори, с чем пришел, и проваливай. – Вера для чего-то начала с грохотом переставлять на столе чашки с блюдцами.
– Я восхищен, ты всегда столь прямолинейна. Трудно ошибиться в твоих чувствах. Куда можно присесть? – Саша выдвинул стул. – Понимаю, чай мне здесь не предложат. – Вера промолчала.
