Напокишу. Книга о моем отце - страница 32

Весь сон не помню, там еще какие-то детали были. Странный, непонятный сон. Беспокойный.

Был вчера в травматологии, суде, управляющей компании и в нотариальной конторе. В травматологии – потому что моя старенькая мама уже такая хрупкая, что сама себе наносит увечья, если оставить ее без присмотра. В управляющей компании – потому что в маминой комнате нужно заделать щель под подоконником, всю зиму дуло, дует и сейчас.

Папа на даче, 5 июня 1986 года

Час просидели в суде, ждали, когда выдадут судебное решение. Суд установил факт родственных отношений между мной и моим отцом. Вынужден заниматься такими странными процедурами, чтобы вступить в наследство. Но у нотариуса мою радость остудили: решение суда в законную силу не вступило, может быть обжаловано в течение месяца. О-хо-хо.

Сегодня мама в разговоре напомнила слово дянки – так папа называл рукавицы. Мы завтра идем на дачу, мама собирается надеть рабочую рукавицу на свою травмированную руку, и так работать – вот и вспомнили это папино слово. Папа употреблял некоторые слова из диалектов Вологодской области, но постепенно их вытеснил общепринятый русский язык. В детстве эти слова чаще звучали, потом реже. Из тех, что звучали – я уже всё позабыл.

Но одно слово помню – напокишу. Это значит – наизнанку. Я так и характеризую всю папину жизнь: напокишу. Не так она прошла, вся была вывернута, можно было по-другому ее прожить. Сейчас читаю мамины мемуары, разговариваю с мамой – жизнь могла по-другому повернуться, мы могли поехать жить в какое-то другое место, папе необязательно было расставаться с семьей, с близкими, и ехать вслед за мамой на край света. Но папа не обладал даром убеждения, и всюду следовал за мамой. А когда появились сначала я, потом Олег – папа не мог нас оставить, был рядом. Так вся жизнь и прошла напокишу. И закончилась напокишу.

Папа рядом с теплицей, 5 июня 1986 года

Сегодня после дачи зашли с мамой на рынок. В продовольственном ангаре заглянули в отдел с конфетами и печеньем. Слышу, продавщица заговорила с мамой:

– А я сразу поняла, что у вас муж умер: давно вас не было. Я по вашему виду поняла.

– Да, уже год, – говорит мама. – Теперь с сыном прихожу.

Папа с мамой затаривались продуктами на рынке. Здесь, в конфетном отделе, им часто давали продукцию со скидкой. Просроченную продукцию и вовсе бесплатно отдавали. Сегодня тоже продавщица взвесила на свой выбор конфет, и еще один кулек дала бесплатно. Просрочка нормальная: продавать ее уже нельзя, но есть можно.

Папу запомнили, и для кого-то он весь этот год был жив, только сегодня узнали о его смерти.

По разным дачным делам тоже сегодня вспоминали папу. Часто его вспоминаем, почти каждый день.

Папа на фоне нашего дачного домика, 5 июня 1986 года

Гоню от себя мысли об отце. Днем просто набегают слезы, порой в самое неподходящее время, когда рядом люди. А ночью все сжимается, организм активизируется, как при опасности, и не уснуть, так больно. Психика неуравновешенна: спектакль, жизненная ситуация, да что угодно – вызывают ассоциации, слезы. Но наличие окружающих все-таки мобилизует. Когда надолго остаюсь один – все же позволяю себе погрузиться в собственное горе. Я не знаю, сколько должно пройти лет, чтобы я воспринимал это не так эмоционально. Похоже, так теперь все время и будет. Потому что я готовлюсь уже к маминой смерти. Но смерть отца меня научила, и я теперь запасаюсь мамой впрок, если можно так выразиться: стараюсь каждый день проводить с ней, все время куда-то ходим, посещаем мероприятия, на дачу вместе, в магазин вместе. Это когда-нибудь закончится… Господи, когда-нибудь закончится.