Еще якобинцы развлекались, надевая на ослов тиару пап римских и привязывая к их хвостам Библию.
Якобинцы никогда и не пытались замириться с Вандеей. Только после переворота в июле 1794-го начались поиски хоть какого-то компромисса. В начале 1795 года Стоффле, Сапино и ряд других лидеров уцелевших вандейских отрядов подписали с «представителями народа» мирный договор в Ла Жонэ: Вандея признала республику, республика же, в свою очередь, обещала освободить на десять лет непокорные департаменты от рекрутского набора и налогов, приостановить преследование неприсягнувших священников.
Но тут высадился десант эмигрантов-роялистов в Кибероне! Вандея тут же снова восстала. Республика послала в Вандею нового палача, генерала Гоша. Весной 1796 года восстание окончательно захлебнулось в крови. По подсчетам современного французского историка, в результате гражданской войны департамент Вандея потерял более 117 тыс. человек, или около 15 % населения[34]. Стоффле и Шаретт тоже были казнены. Мертвая страна стала частью Республики. Да здравствует Революция!
Коммунисты объясняют падение якобинцев тем, что плебейские элементы города и сельская беднота хотели углубления революции. А большая часть буржуазии и зажиточное крестьянство не желали далее мириться с ограничительным режимом и плебейскими методами якобинской диктатуры, переходили на позиции контрреволюции.
К тому же якобинцы оттолкнули от себя зажиточное и среднее крестьянство, недовольное политикой реквизиций.
Объяснить можно и проще: далеко не все хотели разрыва с культурной традицией и жизни в утопии.
Якобинцы правили, создавая напряжении и гоня народ в никуда под все более безумными лозунгами, все глубже в утопию. Долго это не могло продолжаться. Если не было внешней силы, возникла внутренняя. Если о буржуазии, то самыми богатыми были буржуа, нажившиеся на спекуляциях военного времени. Эти порожденные революцией нувориши больше всех хотели завершить революцию.
Уже с начала 1794-го в рядах якобинского блока развернулась внутренняя борьба. Руководившая революционным правительством группировка робеспьеристов в марте – апреле поочередно разгромила левых якобинцев и дантонистов – новых буржуа.
Летом 1794-го возник новый заговор против возглавлявшегося Робеспьером революционного правительства. Возглавившие заговор Ж. Фуше, Ж.Л. Тальен, П. Баррас объединили осколки дантонистов, заручились поддержкой «болота», установили связи с жирондистами и левыми. В общем – все против Робеспьера.
9 термидора на заседании Конвента заговорщики сорвали выступление Сен-Жюста, пытавшегося разоблачить готовившийся контрреволюционный переворот, и провели решение об аресте руководителей революционного правительства.
Робеспьеристы воззвали к «народу», к Парижской коммуне. Восставшие отбили Робеспьера, Сен-Жюста и Кутона. Они засели в здании ратуши, под защитой расхристанной вольницы.
Но термидорианцы имели большинство в конвенте. Конвент энергично организовывал свои силы, разослав агитаторов и созывая на помощь секции, особенно буржуазные; со стороны Конвента командующим Национальной гвардии был назначен Поль Баррас, получивший чрезвычайные полномочия. Конвент объявил всех участников восстания вне закона. Известие об этом вызвало панику среди сторонников Робеспьера. Никто не хотел оказаться «врагом народа». Площадь пред Ратушей быстро опустела.
