– Вряд ли. Темно было. А что, предлагаешь вернуться, его добить для ровного счёта?
– Да неплохо бы.
– А Клим? Мы и так уже полдня и ночь потеряли. Увезут духи знают куда, в жизни не сыщем. А у меня больше никого на свете не осталось.
– Резонно… Так, давай доедай, что осталось, воды я ещё наберу. А я пока сумку посмотрю, зря, что ли, тащил.
Лес вокруг оживал, снова затрещали кусты вдалеке – но не как ночью, тяжело, солидно. Не иначе кабанчик со своим семейством тащится, рылом водит.
Прямо сверху остального скарба в сумке лежала чистая синяя ряса, аккуратно выстиранная и сложенная явно женским руками.
– Слушай, парень! Так это ж патера инквизитора скарб. Эдак на что интересное наткнёмся.
Санчо выбрасывал вещи прямо на землю, нимало не заботясь об их сохранности. Не с собой же брать рясу, подштанники, набор стеклянных довоенных рюмок или небольшой рисунок, изображавший довольно симпатичную женщину. Со времён исчезновения фотографии как факта, в цене стали художники. Хоть кому-то после войны повезло.
На дне сумки лежало кожаное портмоне. Большое, не для денег, а, скорее, для бумаг. Санчо развернул его, потом ещё раз – широкое, точно для документов. Быстро перекопал ловкими пальцами письма, явно личные, обрывок карты напрочь неизвестной местности, точно, не Венецк и окрестности. Потом наткнулся на сложенный вчетверо листок.
– Эге… Не зря тащил. Распоряжение совсем свежее.
Верх документа был украшен крупной надписью Inquisicio secondi и рисунком всё той же стилизованной цифры семь – словно падающий на спину топор выглядела.
Дальше шла витиеватая, вся в росчерках, фраза «Канцелярия генерал-кардинала Лютополка. РАСПОРЯЖЕНИЕ». А потом уже и текст. Короткий, вроде бы и понятный по смыслу, но с напрочь неясной целью писаный.
«Сим приказываю советнику князя Венецкого примас-майору Алексею организовать поимку сына кожевенника Калинина из Излучья, с доставкой оного на Святую Базу 23 лично Его превосходительству Лютополку. Данный субъект предположительно упомянут в одной из речей известного вам Пленника. Исполнить немедленно». Ниже позавчерашней даты, другими чернилами и явно чужой, не писца, рукой – подпись.
– И что это всё означает? – дважды перечитав текст, спросил Вран. Наёмник пожал плечами, сложил листок и сунул его в портмоне.
– Если это при нас найдут – на кол после пыток. Здесь оставим. А смысл… Не знаю. Что за пленник – тоже не ведаю.
Врана трясло как от укуса гадюки, он неверяще посматривал то на валяющийся на земле бумажник, то в глаза Санчо:
– И из-за этого?.. Из-за этой сраной бумажки все мои погибли?! Из-за неё Антошка… Что за зверьё эти инквизиторы, а?! Хорошо я хоть этого… примас-майора уложил, суку такую.
– Такие бумажки – страшнее оружия, пацан. Она – приказ. А насчёт советника ты зря так думаешь, не он это, не по чину по лесам таскаться. Поручил первому попавшемуся офицеру, тот собрал отряд из тех, кто под рукой был, и вперёд. Велено доставить – доставят, а что кровь и смерти… Кто их считает. Лес рубят, щепки летят. Они, инквизиторы, своих-то послушников не берегут, за быдло держат, а уж деревенских жалеть…
Санчо пнул портмоне, оно улетело в глубь кустов, видимо, навсегда похороненное от людских глаз. Дожди пойдут – сгниет потихоньку.
– И что за Святая База 23? Куда Клима везут-то?
– Не в Венецком княжестве точно. Я в них не силён, в базах. Инквизиция наши вольные отряды не особо любит, нанимают только если война какая. Или мятеж разогнать крестьянский, так тоже бывало.
