Поначалу Вардан Гургенович удивлялся, как это бывший, пусть комиссованный, но офицер, воевавший в горячих точках, мог быть таким молчаливо-робким. Сдержанность и неболтливость ещё ладно, но его вялости Аветян понять не мог. Увидев осмысленность в глазах и речах Игоря, отреагировавшего на странное, отдающее расизмом выступление недалёкого Нияза, Вардан Гургенович понял, что стержень-то у парня был, но отчего-то стал почти невидимым. А вот почему, он не мог понять.
Несколько раз пытался хозяин мастерской вывести своего работника на откровенность, но тот хмыкал и уходил от всяческих разговоров. Разумеется, Вардан замечал, что Игорь выпивал, но видно было, что явно не спивался, несмотря на то что несколько раз от него исходил несильный, но характерный запах перегара. И то, что хватило всего одного замечания, чтобы алкогольное амбре бесследно исчезло, говорило о том, что в офицере запаса жива внутренняя дисциплина, только его человеческий потенциал то ли законсервировался, то ли затормозился.
Аветян ранее с военными был знаком лишь по книгам и фильмам. Не было до нового работника у него с ними контактов. Вот и не лез он с конкретными расспросами к Самобытову. Чувствуя, что его работник порядочен и хорошо воспитан, понимал: если что, то у него рядом хорошая защита. Известно же, что бывших спецназовцев не бывает, а всё телосложение и физическая форма Игоря говорили сами за себя.
Наблюдал Вардан Гургенович, как на работника посматривают женщины, приходящие к ним в мастерскую, но с Игорем на эту тему даже не переглядывался, а о том, чтобы говорить, не могло быть и речи. Только опять-таки удивляло Аветяна то, что Игорь не знакомился с женщинами для нормальных отношений, а занимался удовлетворением сдавшихся дам.
Вардан Гургенович прекрасно знал, что много одиноких мужчин ходят по земле и не хотят открыть свои сердца. Он их не понимал, но переубеждать не пытался. Будучи удачно женатым, он растил трёх дочерей и не лез ни в чью личную жизнь, тем более в жизнь своего добросовестного работника с военным прошлым и не совсем понятным будущим.
Ему стало окончательно ясно, что на грамотного и перспективного сапожника, работающего у него уже в течение продолжительного времени, можно было положиться, и порой он даже оставлял его одного работать, обдумывая возможность открыть ещё одну мастерскую в другом районе, а эту полностью поручить Игорю Самобытову, предварительно оформив его официально.
Итак, только Аветян собрался предложить работнику отпуск, надеясь, что это нетипичное действие выведет парня на откровенность, как Игорь опередил его своей просьбой. И, как показалось Вардану Гургеновичу, даже не удивился положительной реакции, объявив, что вынужден уехать. Вида Аветян не показал и не стал задавать вопросов, почувствовав, что с его работником что-то произошло. Игорь Самобытов пришёл бритый, с жизнью во взгляде. Это так бросилось в глаза, что Вардан Гургенович поймал себя на мысли: неужели его работник наконец проснулся от спячки?
А после того, как в последний день перед отпуском Игорь пришёл красиво постриженный, передал коробку конфет для его супруги, Вардан Гургенович, не удержавшись, сказал:
– Да вы, похоже, вновь родились.
– И не говорите. Кланяйтесь Тамаре Сергеевне.
