Нарцисс всемогущий - страница 21

– Все равно, я не могу этого понять.

– Свобода – наивысшая ценность. Это очень сложно понять.

Ещё раз. Ты ждёшь подсказку и чужое решение. Не конкретно ты, Человек вообще. Быть свободным – это самостоятельно принимать решения и нести ответственность за свои поступки. Быть свободным – это быть взрослым.

Ребенок не может принимать взрослые решения. Иисус не требует от детей, от своих учеников, взрослых решений. Он терпеливо ждет, – подытоживаю я, а Х. в недоумении берет долгую паузу.

– Ладно, давай с небес на землю. Что делаешь? Что читаешь, смотришь? Кого целуешь сегодня? В общем, какие новости? Как там твой заброшенный проект поживает?

– Не заброшенный, а развивающийся, – подняв указательный палец вверх, ответил Х. – Мне твой совет нужен. Я продолжаю хотеть других женщин, хотя у меня сейчас к Бе. всё на максимуме эмоции и чувств. Я ничего с собой поделать не могу, и мне все время кажется, что есть кто-то лучше. И вокруг эти девочки порхают в своих юбочках, маечках, платьицах.

– Напоминаешь женщину с лишним весом в кондитерской. Которая понимает, что ей нельзя есть столько пирожных, но таак хочется. Что ей делать? Чтобы ты ей посоветовал? – Я застыл на мгновенье в ожидании, что Х. построит логическую цепочку и сам даст ответ на свой вопрос. Напрасно.

– Этот ответ меня не устраивает. Это каждый может, это слишком просто, – раздраженно ответил Х.

– Что? Перестать обжираться сладким? Нет, – устало вздохнул я.

– Механизм тот же самый. И не надо считать себя таким сложным.

Это, кстати, перекликается с твоим вопросом о Христе.

Инфантильность…Все ответы простые. Но люди ищут сложные, чтобы ничего не менять и ничего не делать. Перемены требуют усилий, действий и ответственности.

– Причем здесь все это? Ты можешь нормально объяснить? Свяжи несколько слов в одно простое предложение, без вот этих коанов твоих, – Х. с тоской посмотрел в сторону барной стойки. Нашего официанта нигде не было видно.

– Могу. В грязной воде лучше не купаться. Так понятно?

Появился наш официант, но без кофе, а с зажигалкой. Он торжественно зажёг свечку на нашем столике и молча удалился.

– Боже, какая романтика, – сквозь зубы процедил Х. и забарабанил пальцами по столу. – Чёрт возьми, когда он уже принесет наш кофе?!

Не в силах простить нерасторопного официанта, Х. решил обсудить его всёпрощающую даму сердца.

– А если она все прощает, значит, не воспринимает всерьез?

– Ты о себе сейчас спрашиваешь?

– В целом, – Х. обрисовал руками в воздухе, как выглядит его целое. По размерам его целое напоминало баскетбольный мяч.

– Здесь, как минимум, три варианта.

– Какие?

– Не ценит себя, очень любит тебя, может она высокоразвитая духовная личность. Или. Просто, правда, не воспринимает тебя всерьез.

– Хороший ответ, золотая середина прямо.

– Да, зови меня так.

Я взглянул на нарочито растрепанную прическу Х. и спросил, – А ты не можешь не изменять?

– Нет, не могу. Это моя природа. Глупо обвинять берёзу в том, что она берёза, шкаф, в том, что он шкаф. Таким меня задумал создатель, и я не хочу думать почему. Ясно одно. Больше я не могу быть никем. Только прелюбодеем.

– Я в восхищении от этой сентенции… На чём, вернее на ком ты прокололся в этот раз?

– Случайно зашел в бар после работы, и там была она, такая «папина дочка». Демон с лицом ангела. На бабле, розовых маслах, пеньюарах… и все тому подобное. Такое знаешь… стойкое ощущение попыток показать себя единственной и неповторимой. Я даже не помню, что она в Питере забыла, на неделю приезжала. Закрутилось у нас, завертелось все быстро, потом она уехала и я, вроде, поуспокоился немного. И вот она опять приезжает через два дня. А, главное, у нас с Бе. сейчас все просто идеально. Не знаю, что делать теперь. Совсем запутался я в бабах этих. Как люди умудряются всю жизнь прожить с одной женщиной, ума не приложу?