Он заметил, что его рука не на красивых плечах девушки, а на сгорбленной спине старухи.
Это существо продолжает улыбаться, но эту улыбку уже никто и никогда не назвал бы прекрасной.
Лицо начинает деформироваться. Эмоция счастья и радости на лице существа сменяется ужасом. Оно боится Паскаля. Должно быть наоборот, но все же.
Из глотки существа вырывается истошный крик. Так кричат женщины, встретившие ночью на улице вооруженного насильника:
– А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А
Паскаль резко открыл глаза. Страх и ужас. Страх и ужас. Страх и ужас. Облегчение от осознания. Это всё сон. Дурной сон.
Вот «неожиданность». Уже второй месяц ни одна ночь не обходилась без кошмара. Паскаль перестал давать команду роботизированному домашнему помощнику будить его утром. Зачем? Все равно поспать больше четырех-пяти часов не удастся!
Паскаль сел на кровати. YH (your helper – домашний ассистент) подлетел с тапочками и выговорил:
– Доброе утро, мистер Паскаль! Завтрак?
– Доброе, YH, – прошептал Паскаль. – Нет, еще рано.
За спиной Паскаля послышалось тихое шуршание. Он вздрогнул, находясь еще под влиянием кошмарного сна.
– Который час, Вальтер? Ты уже собираешься на работу?
Паскаль обернулся и нежно поцеловал жену в лоб:
– Спи, Азель. Еще очень рано. Спи, любовь моя.
Паскаль поймал себя на мысли, что в его сне девушка до ужасной трансформации – один в один его жена. Прекрасная блондинка с изумрудно-зелеными глазами и удивительно красивыми чертами лица. Когда Азель улыбалась, любой человек вне зависимости от пола и возраста терял дар речи и просто наслаждался этим моментом.
Как можно было не узнать свою жену во сне? Это хороший вопрос. Но Паскаля он ничуть не занимал. Видел он вещи и постраннее за двухмесячный марафон ночных кошмаров.
Паскаль встал с кровати, подошел к окну. С 58-го этажа город выглядел замечательно: треть жителей уже распрощалась со сном, остальные сделают это минимум через пару часов. Жёсткого графика работы нет ни у кого – выспятся все (все, кроме Паскаля). Так он и простоял минут двадцать, наблюдая, как постепенно город, зажигая огни, протягивает руки новому дню.
Затем Паскаль прошел в ванную. YH доставил чистые полотенца и еще раз поинтересовался насчет завтрака. Паскаль согласился: поспать уже не удастся. YH скрылся за одним из многочисленных поворотов квартиры.
Паскаль встал перед зеркалом, улыбнулся. Нахмурился. Снова улыбнулся. И опять нахмурился. В этом его утреннем действе палитра эмоций была значительно разнообразнее, чем во всем мире в 2589 году. Паскаль встал под душ, его окатила вода идеальной температуры.
«Кто-нибудь вообще мучается кошмарами в этом мире? Почему, выходя на улицу, я вижу исключительно свежие, выспавшиеся лица, неизменно озаренные улыбкой, в естественности которой я очень сильно сомневаюсь. Неужели инъекции действительно избавляют от всей этой негативной хрени в жизни? Тогда впервые за весь мой цикл существования в мире есть причина пожалеть, что они на меня не действуют!.. И признать, что Ганс Кенинг – действительно, гений».
Закончив банные утренние ритуалы, Паскаль отправился на кухню, где его уже ждал завтрак, полностью соответствующий диете, назначенной врачом год назад. YH баловал разнообразием, и диета в современном мире никогда не казалась тяжким бременем.
Паскаль приступил к трапезе, зачем-то перебирая в голове все кошмарные образы, посетившие его во снах на этой неделе. Может, в этом есть какой-то смысл? Но пауки, превращающаяся в ужасного, мерзкого монстра Азель, окровавленные маньяки и вампиры – так и не сказали, какой же в них смысл. Наверное, они должны просто загонять Паскаля в еще более беспросветную депрессию.
