Она не знала, что сейчас может произойти, да нет, обманывается, все, что угодно. Знала…
― Ну, что ты, милая, чего загрустила? А глазки‐то перепуганные, боишься? Правильно, бойся, ты у меня за все ответишь, ― говорил Кирилл, при этом поглаживая Еву по обнаженной спине. ― Все такая же красивая, стройная, даже после родов, а грудь, ― в этот момент он повернул Еву к себе лицом и впился взглядом в грудь девушки. ― И грудь такая же пышная и упругая, словно и нет Марины. Ну ладно, сладенькое на потом, ― он в миг облизнул сосок, от чего Ева почувствовала отвращение. Снова резко отвернул ее к стене и, достав сигарету изо рта, потушил об нежную спину, вдавливая, причиняя еще большую боль. Девушка только пискнула, и из глаз покатились слезы…
Теперь же, оставшись одна, Ева понимала, ей нельзя сдаваться! Иначе она не Ева Лонгман. Не дочь Элеоноры Лонгман. Вспомнив в эту секунду имя мамы, Ева резко подорвалась с кровати, о чем тут же пожалела, почувствовав резкую боль на спине. Но она прогнала эти мысли, и перед глазами встал разговор пятилетней давности.
― Солнышко, а правда картина твоей мамы очень дорогая? Где она может быть? ― с явным интересом спрашивал Кирилл.
― Да, дорогая, мама писала ее с огромным вдохновением, от души, и картина вышла настоящей целительницей. Говорят, если человек болен, и прикоснется к иконе, то выздоравливает, ― прошептала Ева.
― И где она может быть, ты случайно не знаешь?
― Нет, и не хочу. Она всех излечивала, только маму мою убила… ― с болью произнесла девушка. Прошедшие годы не унесли с собой ни капли боли от потери мамы, и Ева понимала, должно пройти немало времени, чтоб немного отпустить ситуацию.
Выплыв из воспоминаний, Ева поняла, что от нее хочет Кирилл, только вот почему до сих пор не сказал… И что дальше он будет делать, ведь она понятия не имеет о картине.
Два дня назад.
― Андрей! Мы вышли на след. Машина Кортаева была замечена в районе Новокузнецкой, предполагаемая версия ― у него там квартира. Появляется он раз в три дня, ― рассказал Тарасов, направляясь к окну, и оперся о подоконник.
― Это долго, мы не можем терять столько времени, ― перебил шеф.
― Не можем, но иного выхода нет. Завтра он должен показаться по этому адресу, ― Михаил протянул листок Андрею и сказал: ― Мы подождем его, а потом пойдем по следу. Он сам нас выведет к Еве и малышке.
― Ладно, пусть будет так, – согласился он, услышав имя любимой. ― Что с твоими архаровцами? ― вспомнил Андрей об охране, став в миг серьезным.
― Они уже получили свое за то, что прос*али дело.
― Нееет, Миша, еще не получили, это только начало! Они поплатятся за то, что упустили мою девочку! А с тобой я вообще отдельно поговорю, ― Андрей разозлился, еще бы, ведь он до сих пор не знает, что с Евой и ребенком, не дай бог, что‐то произошло. Он за себя не ручается.
― Я знаю, что виноват! Мне и отвечать, ― Тарасов бросил взгляд на друга и направился к выходу.
― Едем в гости сегодня ночью, мало ли что, я не могу так рисковать, ― сказал Золотарев.
― Я понял.
Андрей еще некоторое время сидел в кабинете, пытаясь работать, но ничего не выходило. Мысли не давали покоя, слишком тревожно, слишком боязно ему было за Еву и за ее дочь. И пусть девушка скрыла этот факт, значит, у нее есть причины для этого. Мужчина не собирался отказываться от них, ни от девушки, ни от ребенка.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
