Читать онлайн Ирина Давыдова - Жена для миллионера

1. Глава 1

― Господи, мама, ну почему я не могу просто жить для себя? Зачем обязательно кого‐то искать, с кем‐то встречаться, любить? Я вон, курсы новые пройду лучше.

Я поставила перед мамой чашку чая и, присев напротив, накрыла ее ладонь рукой.

― Я не хочу, чтобы ты осталась одна, когда меня не станет.

― Тю, а ты что, сматываешь нитки уже или что? Мам, ну к чему такие разговоры?

― Просто хочу напомнить тебе, дорогая, что родители не вечны.

― Я помню. Все, прекрати, пожалуйста.

― Неугомонная. Ну а что с Костиком? Точно все?

― Точно все. У него другая барышня, и явно краше меня.

― Вроде взрослый мужик, а до сих пор не нагулялся.

Я сделала губы трубочкой, стараясь отвлечь маму от разговоров о мужчине. Еще не хватало, чтобы наши вечера проходили в беседе о неудачниках. И речь не о том, что он не состоялся в бизнесе или в чем‐то подобном. Он не состоялся как мужчина. К тридцати пяти годам до сих пор не научился быть верным одной женщине. Козел.

― Ты что‐то давно у тети Тони не была. Вы, часом, не поругались?

― Не поругались, ― отмахнулась мама, ― а вот ты пытаешься меня слить.

― Не пытаюсь. Просто не хочу говорить о Косте. И кстати, у меня завтра важный и немного тяжелый день.

― Олигарха будешь обхаживать?

― Ну не обхаживать, а знакомиться. Он только сегодня пришел в себя.

― Тогда тебе понадобится много сил.

― Да уж, мам, очень много. Я сейчас еще хочу кое‐какую литературу почитать.

― Ты никогда не перестанешь учиться? ― удивленно уточнила она, а я, забрав свою чашку с кофе, отрицательно покачала головой.

― Не перестану. Учение ― свет.

Поцеловала ее и ушла в свою комнату.

Все же я немного переживала. Хотя у меня уже было несколько пациентов на реабилитации, и довольно-таки успешно ее прошедших. Правда, результаты у всех разные. Увы, инсульт редко когда щадит человека. Очень большой процент людей, которые навсегда остаются с ограниченными возможностями. Но, кажется, у моего нового пациента неплохие показатели, ну, если так можно назвать вообще при инсульте. По крайней мере я приложу все усилия для его восстановления, но и от него самого будет многое зависеть.

На изучение новой книги по реабилитации ушло три часа и пара чашек кофе. И это я просмотрела только тридцать страниц. А все потому, что я не просто читаю, а изучаю буквально каждый термин. Наверное, нынешние студенты покрутили бы пальцем у виска, глядя на меня.

Утром проснулась за рабочим столом. Прекрасно, даже не заметила, когда носом клевать стала.

Сонно потянувшись, разминая мышцы, я прошла к окну и распахнула шторы, тут же зажмурившись от ярого солнца.

― Господи, как же я люблю весну! ― счастливо прокричала я, прекрасно зная, что в семь утра мама уже не спит.

И, как доказательство, в двери постучала мама.

― Доброе утро, доченька. Завтрак на столе.

― Спасибо, мамуля, я уже иду. Только умоюсь.

Ох, скорее бы совсем потеплело, вот бы я надела кожаную куртку, платье и ботинки. А то надоело таскать пуховик и десять кофт.

 Быстро привела себя в порядок в ванной и пошла на запах еды к маме.

― Вот ты, мам, говоришь: замуж, мужчина, семья. А зачем оно мне надо, когда ты мне такие завтраки готовишь? Выйди я замуж, тогда мне придется готовить, ― хмыкнула и поцеловала маму в щеку. ― Доброе утро.

― Я, между прочим, еще и внуков хочу.

― Так, все, мам, разговор закрыт. Мне тридцать, о каких детях речь?

Говорить на эту тему я особенно не желала. Не получилось у меня родить раньше, а теперь уж говорить не о чем.

― Тридцать, не пятьдесят! А у нас сейчас и в шестьдесят рожают.

― Ну это не про меня. Все, приятного нам аппетита.

На работу я приехала в половине девятого. Переоделась в медицинскую форму, посмотрела чек лист и с отличным настроением пошла к своим подопечным. Пациентами я их не называю. Как‐то грустно это звучит. А эти прекрасные люди очень хорошо ко мне относились, и некоторые считали меня своим другом.

Зайдя в две палаты, отметила на бумаге галочкой тех, кого уже посетила. Женщину из тридцать седьмой можно уже выписывать.

Так‐так, а вот здесь мой новенький. Ох, буду делать из него новенького, потому что оставлять людей в такой ситуации было бы слишком грешно.

На всякий случай постучала в палату и, не услышав ничего в ответ, тихо вошла внутрь.

― Здравствуйте. Меня зовут София Геннадьевна, я ваш врач‐реабилитолог.

Подняв взгляд, я ошарашено застыла на карих глазах знакомого мне мужчины.

― Вы?

А в ответ было не вежливое приветствие, нет. Схватив дрожащей рукой цветы с тумбочки, он запулил их прямо в меня.

― Оу, ― я поправила волосы, которые потянулись из прически благодаря ветке цветов, и, выпрямившись, приветливо улыбнулась: ― И вам добрый день, Никита Тимофеевич.

Я прошла к его кровати и, поставив поближе стул, присела. Мужчина выглядел не очень довольным. Не то чтобы он должен радоваться, учитывая его общее состояние, но и вот так меня еще никто не встречал. Букетом в голову. Получите, распишитесь. Романтика, едрит твою налево.

― Я цветы не заказывала, но спасибо.

Забросив ногу на ногу, я посмотрела в чек‐лист и снова перевела заинтересованный взгляд на Никиту Тимофеевича. Кажется, с этим подопечным мне будет очень непросто.

― Итак, я буду с вами заниматься. Хотите вы этого или нет. А знаете, почему я так категорична? Потому что мне позволила такой быть ваша дочь.

― Когда меня отпустят домой?

Взметнула брови вверх и тут же приподняла уголки губ в замешательстве.

― Не рановато ли? Вы бы не хотели спросить, чем мы с вами заниматься будем?

― Мне плевать, чем вы тут заниматься будете. Я поеду домой.

― Почему? Почему не хотите со мной заниматься? Я вам не нравлюсь?

Он бросил на меня злой взгляд и снова отвернулся.

― По‐моему, я неплохо выгляжу. По крайней мере для своего возраста.

― Ничего хорошего не вижу, ― буркнул он, посмотрев мне в глаза.

Это было неприятно, но я не стала акцентировать на этом внимание. От человека, у которого перевернулась жизнь после инсульта, можно услышать и куда более обидные слова.

― Ну да ладно. Хочу рассказать вам о том, чем мы с вами будем заниматься.

― Можешь идти. Я не нуждаюсь в твоих занятиях.

― Для начала мы с вами выясним…

― Я не ясно сказал? ― зло прорычал он, глядя на меня звериным взглядом.

― Я очень рада, что ваша речь четкая. Это очень хороший показатель. А вот ноги… ну с этим мы тоже справимся. Расскажу по секрету, я поднимала на ноги людей, которым ставили неутешительные диагнозы.

― Ненавижу глупых людей.

― Тук‐тук, можно? ― в палату вошла улыбающаяся дочка Морозова. Алина. ― Добрый день.

Она сразу же прошла к отцу и крепко его обняла.

― Папка, как я же я соскучилась по тебе.

― Я тоже, дочь, тоже соскучился. Забирай меня отсюда, прошу, ― умоляюще простонал он, глядя на Алину.

― Папуль, а я не могу. Тебе нужно восстанавливаться.

― Я дома восстановлюсь. Мне что, поползти домой?

― Знаешь, что! Я, между прочим, за тебя переживаю, а мне, как ты знаешь, ― она отодвинула белый халат и выставила вперед плоский живот, не забыв при этом погладить его рукой, ― нельзя переживать.

Наверное, беременная.

― Как там мой внук? ― подтвердил мои мысли.

― Замечательно. Давай уже, прекращай вести себя так. И в конце концов, ты обижаешь Софию. Она специально выделила для тебя время.

Ну, это Алина утрирует. Я не специально. Просто уделяю время всем понемногу.

― Вот твоя София может быть свободна.

― Итак, папка, в чем дело? ― выдохнула Алина, присев на кровать рядом с отцом. ― Папуль, я понимаю тебя, но и ты меня пойми. Ты мне нужен. Как никто другой нужен, понимаешь? Ты же у меня один.

― Пусть уйдет, ― кивнул на меня, словно на какую‐то вещь. Я терпеливая.

― Если вы не думаете о себе, тогда подумайте о дочери, ― произнесла я и поднялась со стула, собираясь выйти за дверь.

― Разберусь без тебя.

Я вышла в коридор. Да уж, я предполагала, что будет сложно, но чтобы настолько. Ну ладно, и не с таким сталкивалась.

Алина вышла от отца через пару минут. Она виновато на меня посмотрела и пожала плечами.

― Извините, просто мой отец не любит быть слабым. И его злит мысль, что за ним должна ухаживать женщина.

― Интересно, ― задумчиво склонила голову, продолжая наблюдать за эмоциями девушки.

― Но я очень прошу вас, попробуйте еще раз.

Я кивнула и ободряюще коснулась ее предплечья.

― Я так просто не сдамся. Я тоже крепкий орешек.

Взяла себя в руки и, выдохнув, вернулась в палату.

― Значит так, Никита Тимофеевич, я вам здесь не служанка, и ухаживать за вами не собираюсь. Вы мужчина, я женщина, и если кто будет ухаживать, так это вы за мной. А теперь прошу принять положение сидя на кровати, то бишь кнопочку нажмите, и безукоризненно выполнять мои просьбы. А если вы хотите вот так проваляться всю жизнь в кровати, тогда увольте, я отступлю. Как вам такая перспектива?

― Обещаю, ― произнес он, осматривая меня с ног до головы, ― ты сама сбежишь. Очень скоро.

― Договорились.

Я улыбнулась, не собираясь с ним спорить. Порой нужно очень вовремя согласиться, только бы позволить человеку понять, что все не зря. Мне важно, чтобы Никита Тимофеевич продолжал чувствовать себя мужчиной, коим он и являлся.

― Я реабилитолог, а не нянька, и это огромная, просто существенная разница. Поняли меня?

― Что нужно делать?

― Для начала я изучу ваше тело.

Он нахмурился, а я едва заметно кивнула.

― Вы сейчас одеты, ведь так?

― И?

Я подошла к нему поближе и осторожно сдвинула одеяло, убирая его в сторону.

Заметила, как внимательно наблюдал за мной Морозов. Ну что же, пусть изучает, я не против.

Пройдя к изножью кровати, я сняла с мужчины носки. Коснулась стоп, но в ответ услышала только глухое рычание.

― Что?

― Ничего не чувствую.

Я в ответ промолчала, опустила взгляд на ноги и медленно прошлась руками вверх. Реакции никакой, кроме злого шипения. Но оно и понятно. Скользнув еще выше, заметила кое‐что интересное, но акцентировать внимание на этом не стала. Мне все понятно.

― Значит, смотрите, что я вам предлагаю.

Я прикрыла его ноги и, присев на стул, посмотрела в глаза.

― Начать заниматься с вами мы можем через пару дней. Я разговаривала с вашим лечащим врачом. Дальше, что будет входить в наши занятия. Обязательная физкультура.

― Через скакалку прыгать? ― рявкнул он, а я утвердительно кивнула.

― Как только, так прыгнете. Дальше. Массаж. Это второй важный пункт, который поможет вам восстановиться. А дальше все зависит от вас и вашего желания. Как только вы искренне пожелаете встать на ноги и будете к этому стремиться, у вас все получится. И мы сможем добавить к комплексу упражнений еще и бассейн.

― Вы как‐то слишком уверены в себе.

― Оу, уже на вы, приятно. И да, я уверена в себе. Есть ко мне вопросы?

В ответ тишина.

― Хорошо. Тогда увидимся через два дня.

Никита.

Проклятая болезнь!

Я с силой стукнул кулаками по кровати, стоило этой самоуверенной девице прикрыть за собой двери.

Черт! Почему именно она? Я же помнил ее, помнил. Тогда, в подъезде, она с книгами была, и я едва ли не снес ее с пути. Она же красивая, особенная, почему она должна мне помогать? Видеть меня таким конченым слабаком. Ненавижу себя. Ненавижу. Никогда еще себя так мерзко не ощущал. Чтобы за мной ухаживала баба! Что за бред?

Пальцами сжал одеяло и выругался. Мне нужно сваливать отсюда. Иначе я чокнусь. Нахрена вообще проснулся. Только проблем дочери прибавил. Умер бы и ничего этого не было бы.

Гадство! Рита. Как же ты могла так поступить, как ты могла? Я же тебя любил всем сердцем, готов был весь мир к ногам положить, только бы тебе было хорошо, только бы ты была счастлива. Хотел наладить наши отношения, исправить все. Понимал, что потеря ребенка слишком сильно отразилась на ее психологическом состоянии. Я готов был многое стерпеть, многое понять, только бы сделать так, чтобы она оправилась после трагедии. Даже ее эти танцы. Мне очень не нравилось, что она постоянно танцует и пропадает на работе, но я все это списывал на ее депрессию. Только, как оказалось, с ней бороться Рита не хотела. Она нашла другое увлечение, и это оказалось ее спасением.