– И все же, как ты оказался в подчинении моего отца? – Сскрещиваю руки на груди, смотрю на него с вызовом.
– Обстоятельства, – склоняет голову набок он и щурится.
Тянется в карман джинсов за пачкой сигарет, но сразу же возвращает ее на место, поняв, что курить в доме не стоит. На лице ни одной эмоции, сплошное равнодушие. Но это его желание затянуться дымом выдаёт его без слов. Он нервничает. Неужели ему важно то, как я восприму новость о его новом назначении?
– Обстоятельства? Серьезно? Тебя снова шантажировали? Если так, то пожалуйся на папочку, кто-то точно сможет помочь, – с насмешкой говорю я.
– Тебе не идет роль стервы, – качает он головой.
– А тебе – шавки отца. Хотя погоди, ты перед этим уже упражнялся действовать по его команде, — не могу удержаться и язвлю я.
– Лера, – угрожающе рычит он.
– А что такого я сказала? – кошу под дурочку, пожимая плечами.
Когда я рядом с ним, то не могу контролировать себя. Сдержанная и вежливая Лера превращается в настоящую избалованную девочку с острым языком.
Повисает пауза. Мы с Давидом все еще находимся на максимальном расстоянии друг от друга.
– Я ушел со службы и открыл свою охранную компанию. Твой отец предложил мне хорошую работу. Дело касалось и твоей безопасности тоже, поэтому я не отказал ему, – поясняет Давид.
– Давно? Давно ты на него работаешь? — задержав дыхание, спрашиваю я.
– Еще до того, как ты переехала в Лондон.
– Класс, – присвистываю я, а сама отворачиваюсь, потому что не хочу, чтобы он видел мое лицо, на котором отображаются все эмоции. – Это получается, все эти годы ты следил за мной. Знал о каждом моем шаге. Знал обо всем!
Молчание.
– Да или нет, Давид? – срываюсь я, резко разворачиваясь на пятках.
– Да. – Его челюсть крепко сжата, он выравнивает спину, смотрит на меня прямо. С вызовом в некогда любимых глазах. – Мне было важно знать, что ты в порядке и в безопасности. И, работая на твоего отца, я мог лично за этим проследить.
10. Глава 10. Лера
Какое-то время мы просто стоим и смотрим друг на друга. Давид – у стены, я – рядом с окном в противоположной стороне. Звенящая тишина давит, она почти осязаема.
Часы на стене тикают, отмеряя секунды нашего уединения. Странно, зачем кто-то менял в них батарейку, поддерживая жизнь, если эта комната больше трех лет как пустует?
– Ну что ж, – прочищаю горло, – наверное, пора спустится вниз и послушать, какую пламенную речь ты толкнешь.
– Ты забыла о том, что собиралась вымыть рот. После нашего поцелуя, – серьезным тоном говорит Давид, но в глазах скачут искринки.
– О, да, точно. Спасибо, что напомнил. Воспользуюсь лучше влажной салфеткой. Она с антисептиком, — хмыкаю я в ответ.
Я прохожу мимо него, открываю дверь и почти бегу к лестнице. С Давидом нужно держаться на расстоянии. Он слишком легко преодолевает мои барьеры, которые я строила именно для него. Всего несколько дней в городе, а везде Леонов. Он о моей жизни знает не меньше меня самой. И это бесит больше всего.
Щеки и губы все еще пылают, когда я появляюсь в гостиной. Все взгляды синхронно направляются на меня. И мне начинает казаться, что каждый в этой комнате знает о том, чем мы там с Леоновым занимались.
Особенно пристально меня рассматривает Настя. На ее лице написано недовольство. Мы с ней никогда не ладили и не любили друг друга. Она ревновала меня к отцу, всегда пыталась выставить меня в плохом свете перед родителями. И с годами ничего не изменилось.
