– Это уже не твое дело, Давид. Веди и не разговаривай. Отвлекаться за рулем – плохая привычка. Уж мне ли не знать, – невесело усмехаюсь я и опускаю взгляд на ноги.
– Конечно же, это мое дело, – заводится он, не желая оставлять эту тему. – Этот тип мутный какой-то. В ситуации, которая складывается, есть вероятность, что его могли к тебе подослать специально.
Я фыркаю.
– Решили угрожать папочке посредством того, что если он не выполнит все требования, то мои прекрасные глаза ослепит от вида великолепного члена одного из бандитов? Кстати, во что он снова вляпался? И почему мы просто не можем всей семьей улететь куда-то?
– Не смешно, Лера.
– Почему же? Мне было очень даже. Но на мой вопрос ты не ответил, Давид.
– Я не в праве разглашать тебе конфиденциальную информацию.
– Но ведь когда ты подписывал с отцом договор, там наверняка один из пунктов звучал как «не имеет права посторонним разглашать» – и так далее по тексту. А я не посторонний человек. Я Смоленская.
– Ты поняла, о чем я.
– Так бы сразу и сказал, что папочка запретил тебе языком трепать. А ты теперь все его команды выполняешь? А если снова прикажет на одной из своих дочерей жениться, ты кого выберешь? Молоденькую Настю или…
– Прекрати! – рявкнул Давид, резко выворачивая руль и тормозя на обочине.
Он поворачивается ко мне. В глазах ярость. Я определенно вывела его из себя. Наконец-то. С недавних пор это мое любимое занятие.
Он дышит глубоко и хрипло, тянется ко мне, насколько позволяет пристегнутый ремень безопасности.
– Мы с твоим отцом не шуточки разводим. Ты пойми, что я ответственен за безопасность пяти человек из твоей семьи, а еще за жизни своих ребят, которые будут прикрывать твой зад в том числе, — отчитывает меня Давид
Мне становится неприятно от его слов. Хоть он и прав, но все во мне протестует.
— Поэтому повзрослей наконец-то, если этого еще не сделала. Здесь нет никакого заговора против тебя. Все серьезно, Лера. И я не могу разрываться между своими прямыми обязанностями и переживаниями за тебя. Просто делай, что я тебе говорю. Это всего на месяц. Максимум.
– Почему я не могу покинуть страну? — тихо спрашиваю я.
– Потому что люди, от которых исходит угроза, расценят это как то, что твой отец собирается отказаться от их предложения и в спешке перевозит семью. У него есть несколько недель на раздумья. И за это время мы должны подготовиться к любому варианту.
– Куда он влез?
– Я и так сказал тебе больше, чем должен был, — качает он головой, достаёт из кармана сигарету, прикуривает.
Я тоже не против затянуться. Но я бросила. Давно.
— Ты должна понимать, что твой отец, Лера, занимает один из важных постов в стране. Министр обороны – это не человек, который отвечает за образование или за развитие сельского хозяйства. В руках твоего отца много информации и возможностей. Если что-то попадет не к тем людям, плохо будет не только нам с тобой.
Дальше мы едем в тишине, каждый думая о своем. Но всю дорогу ни одного из нас не покидает напряжение. Расслабиться рядом с Давидом невозможно. Как и забыть о его поцелуе. Таком неожиданном, жадном, несдержанном и нежеланном. Мне все еще не дает покоя вопрос: зачем он это сделал?
Как некстати вспомнила тот наш первый поцелуй в его машине, когда он пригласил меня на свидание. Я тогда потянулась к нему, прикоснулась к его губам в ожидании, а он замер, словно не хотел.
