Михалыча он уважал и был привязан к нему больше, чем сын к отцу. Алена рассказывала, что именно Михалыч помог Андрею в трудную минуту, вытащил из какой-то заварушки (чуть ли не из тюрьмы) и помог создать свой бизнес – купить грузовик и собрать бригаду для переездов. Немудреный бизнес шел хорошо, расторопных ребят рекомендовали друзьям и знакомым. Конечно, не Бог весть что, но жить было можно. Андрей был не просто обязан Михалычу по гроб жизни, он его почитал, он верил ему безусловно и советовался по любому поводу. Алене он уже помогал освобождать квартиру, поэтому помнил, что где стояло. Волнение Андрея я сначала объясняла себе желанием угодить Михалычу, который попросил помочь своим дальним родственникам.
Мы никогда не распространялись о том, кто отец нашего малыша, по уже понятным всем причинам. Был он не молод, давно женат, не совсем здоров, как говорится «силен умом, но слаб телесно». Будучи инженером, мозги Михалыч имел необыкновенные, в них постоянно рождались новые проекты, которые он, к тому же, всегда реализовывал. Деньги к нему легко приходили и так же стремительно уходили. Алена говорила, что он добрый, как Дед Мороз. Я бы назвала это иначе – мудрость. Умная доброта.
Вокруг него вечно кормились десятки людей. Так уж получалось, что если жизнь его пересекалась с людьми проблемными, он тут же подключался к решению их проблем: кого-то устраивал на работу, помогал платить за учебу или открывать свое дело, лечил, выручал из беды и даже носил передачи в тюрьму едва знакомому мужику, потому что «больше некому». Иногда его кидали, и он выплачивал чужие кредиты, по которым поручился, но всегда прощал и находил оправдания тем, кто его подвел. Может быть, потому и приходили к нему деньги, что умел помогать без расчета на дивиденды и благодарности. Люди платили ему любовью, он, как магнит, притягивал к себе и больших боссов и бывших детдомовцев.
К числу последних относился и Андрей. Они с сестрой рано осиротели, после детдома Андрей попал в армию и отрубил в Чечне не один срок, потом долго не мог адаптироваться, пока жизнь не столкнула его с Михалычем. И с тех пор большего авторитета для него в жизни не было. Ко мне он отнесся сразу хорошо, видимо, тень «родственника» падала и на меня. Несмотря на нервозность, был он как-то невероятно открыт, на вопросы отвечал с обнаженной искренностью. Это мне импонировало. Меня тоже можно спросить о чем угодно, и я отвечу именно то, что думаю. Жизнь так и не научила меня врать. Но тайна отцовства была чужой, а это – святое, и я молчала.
Изредка мы выходили на балкон покурить, и, конечно, болтали. Я никогда не встречала человека, которого так интересовало бы мнение старших. Возможно, сказывалась нехватка материнской любви и заботы. За этот день я многое узнала об Андрее. Стала понятна и причина его нервозности. Он собирал детскую кроватку, а в это время его девушка делала аборт. Запсихуешь, пожалуй. Андрей недоумевал: у его женщины есть муж, хоть и гражданский, живут – не бедствуют, а рожать не хочет. А Алена одна, и родила.
– Андрей, ты не сравнивай. Твоей девчонке чуть больше восемнадцати, а моей дочери уже тридцадчик. И не одна она, у них я есть. Знаешь, она два раза замужем была, и не беременела. А тут – Бог дал. От таких даров не отказываются.
– Да, моя Валька еще сама ребенок. Если родит – на меня повесит, а сама будет хвостом крутить. А мне работать надо.
