Я смотрю на нее, и мне хочется плакать, но мой колодец пуст: он заполнен лишь хреновой кучей снега, которая никогда не тает.
– Я умерла в прошлый новый год, когда мне исполнилось шестнадцать, – просто произнесла она. Рыдания прекратились, но слезы остались.
– М?
– Я умерла за минуту до нового года. У моей матери случился инсульт, и она умерла, когда часы отбили одиннадцатую секунду. А через минуту меня вернули. Отец не простил мне этого, да он никогда и не был моим родным отцом.
«В новый год. В сам новый год. Умерла она, умерла ее мать. Но ее вернули, а маму – нет».
– Мы ехали с друзьями в машине, знаете, такая иномарка, гладкая, серебряная, красивая. Темка был за рулем, он был немного пьян. Представляете, он нам говорит: «А давайте по встречке поедем?». Я сама была пьяна. Мы согласились. У него была бредовая мысль. Но я любила его за это. – Она посмотрела на меня большими красными от слез глазами. – Я выжила одна. Представляете, ни одной царапины снаружи, зато внутри…
Она снова замолчала. Слез больше не было. Она смотрела на меня, я смотрел на нее.
И не выдержав молчания, я произнес:
– И что ты дальше собираешься делать?
Она закрыла глаза.
– Я теперь не могу тебя отпустить.
Ее удивленный взгляд. Я слегка улыбаюсь.
– Как тебя зовут?
– Вика.
Моя улыбка становится шире. Надо же, сказал врачам первое, пришедшее на ум имя, и попал в точку. Она не понимает моей улыбки, но я ей пока ничего не объясняю.
Я смотрю на нее и думаю, что и в правду, я не могу ее отпустить. Она красива, мила. И самое главное, она опять может попытаться наложить на себя руки.
«А разве это теперь самое главное? Подумай, – на моем лице усмешка, Вика смущается, потому что ничего не может понять. – Она ведь тебе нравится!»
– Вы сказали…
– Да, Вика. Ты поживешь пока у меня. Потому что я боюсь за тебя.
«Потому что я влюблен?»
– Но вы ведь меня совсем не знаете, – протестует она, но, – мне показалось? – в ее глазах была мольба. Ей нужен человек, который ее поддержит, который ее поймет. И она это знала, просто ей, наверное, еще никто похожий не встречался.
– Я тоже не сильно люблю новый год. – Начинаю говорить я. – Точнее я не люблю снег. Однажды, когда мне было десять лет, я убежал из дома. Это было за пару недель до нового года. Я очень сильно поссорился с родителями. По мелочи, я ведь был еще ребенком. Я страшно захотел себе одну игрушку, но они сказали, что не могут мне ее купить, по крайней мере, пока. Я страшно из-за этого разозлился. Глупо, но я всегда был таким не сносным ребенком. О чем сейчас жалею.
Я взглянул в окно.
Хренова куча снега.
Она первая, кому я сам расскажу…
– Я убежал в лес, мы тогда жили в деревне. Я убежал далеко-далеко. Отыскал свой небольшой шалаш, построенный еще летом, о котором не знал никто. Он был почти полностью погребен снегом. Я вырыл вход и забрался внутрь. Там было тепло и куча газет, которыми я накрылся и заплакал. А потом я заснул.
В моем колодце появилась вода? Эта хренова куча снега начала таять?
На моих щеках проложила дорожки соленая влага. Но я продолжил:
– Проснулся я посреди ночи оттого, что все-таки замерз. Я вылез и побрел домой. Но дома никого не оказалось, более того, он был открыт, и я пошел искать маму с папой.
Я заплакал, горько и навзрыд.
– Они искали меня. В ту ночь было очень холодно, шел снег и был сильный ветер. Через какое-то время меня нашли соседи, то же принимавшие участие в моих поисках. А родителей нашли только ближе к вечеру. Они были мертвы. Позднее, я узнал, что у моего отца случился инфаркт, до этого он перенес их уже три, а моя мама просто не смогла дотащить его до дома – она замерзла.
