– Спросить о чём-то хочешь? – опередил Бориса священник.
– Хочу, – подтвердил Борис. – Похоже, что это у меня на лбу написано…
– Можно и так сказать. Скажу больше: ты и сформулировать толком не можешь свой вопрос.
– Это – тоже «на лбу»?
– Стал бы ты иначе так медлить?.. Ладно, – могу попробовать ответить, не дожидаясь вопроса; однако не думай, что я тебе сейчас выдам окончательный, единственно верный ответ и дальше всё будет хорошо… Самый правильный для тебя ответ сможешь найти только ты сам. Давай-ка для начала попробуем убрать препятствия на пути к этому ответу: постарайся избавиться от всех своих обид, а обидчиков – простить. Это – трудно, на это могут уйти многие годы… Научись – не злиться, не обижаться…
– А ненавидеть – можно?
– Можно, но – не полезно. Ненависть «сожрёт» тебя изнутри…
– Один мой знакомый говорит, что надо учиться спокойно ненавидеть – ненавидеть без злобы.
– Твой знакомый интересуется дальневосточными учениями?
– Да.
– Православие учит, что ненавидеть надо зло, ненавидеть надо грех, ненавидеть надо порок, но – не человека.
– Даже – если человек поступает подло?
– Даже – если тебе кажется, что человек поступает подло… Не забывай, что ты можешь и ошибаться, можешь не знать об истинных причинах тех или иных поступков. Что же касается мировоззренческих систем дальне-восточного происхождения, то они, вероятно, могут таить в себе опасность; полагаю, что самурайское бесстрастие – ложное, оно основано на гордыне, тогда как православное – истинное, оно основано – на смирении.
– Получается, что всем надо угождать, со всеми соглашаться?
– У тебя извращённое представление о смирении… Преуспела безбожная власть в искажении некоторых понятий… Думаю, что разберёшься постепенно, что такое – истинное смирение. Почитай для начала хотя бы житие Сергия Радонежского… Подожди, – я сейчас…
Отец Николай ушёл, а через несколько минут вернулся с открытой книгой и протянул её Борису. Поднявшись на колокольню, Борис углубился в чтение. Вскоре появился и Пётр; едва поднявшись по лестнице, он обратился к Борису:
– Опять какие-то неприятности?
– Ты о чём? – удивился Борис.
– Кого ты там вчера «вырубил»?
– Ерунда… Я уже и сам почти забыл… Какой-то урод назвал меня этой поганой кличкой…
– Какой кличкой?
– Бобоном.
– А ты?
– А я… – Борис сделал выразительный жест кулаком. – Короче, напомнил уроду, что у меня имя имеется.
– Показываешь уголовникам своё пренебрежение к ним?!. Напрасно!.. Пора бы тебе смириться.
– И ты туда же!.. Перед кем смириться?.. Перед этими скотами?
– Что читаешь? – Пётр сел рядом с Борисом и заглянул в книгу. – Это – правильно, правильно, – читай; это – именно то, что тебе нужно… Опередил меня отец Николай…
Пётр встал, прошёл в восточную сторону колокольни, осмотрелся и, будто размышляя вслух сказал:
– Хороший вид отсюда… А смириться, Боря, надо не перед подонками; я, правда, и сам это до конца не понимаю, но чувствую я, что не случайно нам всё это досталось; думаю, что другими мы отсюда выйдем.
– Если вообще выйдем, – мрачно добавил Борис.
– А ты ублюдков не зли напрасно, тогда – выйдем… может быть. Из-за кликухи – не злись, отзывайся, а перед тем, кого ударил, – извинись… Эти скоты ведь и не поняли даже, что тебя взбесило.
– Я его даже не запомнил.
– У Славы Каткова спроси. Это – он мне сказал. К тому же он, вроде, поприличнее остальных – ещё не окончательно оскотинился… А кликуху эту они тебе «прилепили», в каком-то смысле, даже из уважения.
