И спросил Его правитель: Ты Царь Иудейский? Иисус отвечал ему: от себя ли ты говоришь это, или другие сказали тебе о Мне? Пилат ответил: разве я Иудей? Твой народ и первосвященники предали Тебя мне; что Ты сделал? Для представителя Римской империи язычника Пилата, имевшего ясное представление о царской власти, но не знавшего о Царстве Божием, было очевидно, что гонимый евреями Узник, стоящий перед ним, царем не является. Словами «разве я Иудей» римский судья сказал, что спрашивает не от себя, а от лица обвинявших Иисуса иудеев. Иисус отвечал: Царство Мое не от мира сего – Он не простой человек, но Он Бог и Сын Божий – если бы от мира сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан Иудеям: но ныне Царство Мое не отсюда. Пилат сказал Ему: итак Ты Царь? Иисус отвечал: ты говоришь, что Я Царь. Я на то родился – т. е. чтобы быть Царем, Я имею это по существу и по рождению от Отца; то самое, что Я родился от Царя, свидетельствует, что Я – Царь, – и на то пришел в мир – чтобы сказать это и научить и убедить всех в том, что Я – Царь, Владыка и Господь, чтобы свидетельствовать о истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего (Ин. 18, 33–37). – Потому и ты, Пилат, если чадо истины и любишь ее, послушаешь Моего гласа и поверишь что Я – Царь, но не такой, каковы цари мира сего, имею власть не приобретенную, а природную, присущую Мне по самому рождению от Бога и Царя. А обвиняющие Меня иудеи не от истины, потому что не хотят слушать гласа Моего.
Пилат, к сожалению, не способен был понять слова Господа; но он был знаком с сочинениями философов, языческих мудрецов, из которых один говорил: «ты царь, если живешь добродетельно». В таком смысле и понял слова Господа Пилат. Как язычник, он не верил, чтобы люди могли познать истину, и потому сказал Ему: Что есть истина? (Ин. 18, 38).
Из этой беседы с Господом Пилат окончательно удостоверился, что перед ним Неповинный; он почувствовал, что перед ним не простой Человек, а Царь Иудейский, и хотя Пилат не осознал глубину этой истины, но сердце его не было ожесточено и ум помрачен злобой, как у иудеев, он невольно ощущал силу Божественной личности Иису са Христа, Самой Истины. И потому, не дожидаясь ответа на свой вопрос «что есть истина?» вышел снова к иудеям и сказал им: я никакой вины не нахожу в Нем (Ин. 18, 38).
Тогда иудеи с еще большим ожесточением стали клеветать на Иисуса и обвиняли Его во многом (Мк. 15, 3).
По праву суда, обвиняемый должен защищаться, но Иисус Христос не говорил в Свое оправдание ни слова: И ищущии злая мне глаголаху суетная… аз же яко нем не отверзаяй уст своих (Пс. 37, 13–14).
Эта противоположность между обвинителями и Обвиняемым была поразительна для Пилата. Тогда говорит Ему Пилат: Что же Ты не отвечаешь? Не слышишь, сколько свидетельствуют против Тебя? И не отвечал ему ни на одно слово, так что правитель весьма дивился (Мф. 27, 13–14). Молчание Христа на суде – это безмолвие Агнца Божия, принесенного в жертву за наши грехи. Об этом пророчествовал Исаия: Он был презрен и умален пред людьми, Муж скорбей и изведавший болезни, и мы отвращали от Него лице свое; Он был презираем, и мы ни во что ставили Его. Но Он взял на Себя наши немощи и понес наши болезни; а мы думали, что Он был поражаем, наказуем и уничижен Богом. Но Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились. Все мы блуждали, как овцы, совратились каждый на свою дорогу: и Господь возложил на Него грехи всех нас. Он истязуем был, но страдал добровольно и не открывал уст Своих; как овца, веден был Он на заклание, и как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзал уст Своих
