– Привет! – Оливер произнес это так, что мне стало еще любопытнее, кто же это стоит за ним на пороге.
– Ой, – сказал пришедший. – Здрасте.
Голос был женский и неуверенный.
– А Пегги дома?
– Заходи, – сказал Оливер, развернулся и крикнул: – Пегги!
Я увидела на пороге Бекки в тот же момент, как Оливер увидел меня возле кухни.
– К тебе пришли, – сообщил он мне. – Проходи, проходи, – сказал он Бекки.
Он придержал дверь, и она протиснулась мимо него, улыбаясь и широко раскрыв глаза, но глядя на что угодно, только не на полуголого незнакомца, оказавшегося в доме ее подруги. Оливер проводил ее в кухню и подошел к раковине.
– Хотите пить, девочки?
Он налил себе стакан воды, а мы стояли и смотрели, как подпрыгивает его кадык, пока он пьет. Он снова наполнил стакан и протянул его нам, но Бекки, освободившись от чар, схватила меня за руку и потащила назад в прихожую, а оттуда наверх, в мою комнату.
– Кто это? – спросила она, усаживаясь на кровать.
– Да просто приятель отца, Оливер Ханнингтон. – Я высунула голову в окно, пытаясь вдохнуть более прохладного воздуха. – Поживет у нас какое-то время.
– Похож на Хатча.
– Какого еще Хатча?
– Ну того, блондина из «Старски и Хатч».
Она сбросила туфли и, приподняв руками попу, стала делать в воздухе «велосипед». Школьная форма задралась до талии, открыв голубые трусы. Даже смотреть на нее было жарко.
– Ты где пропадала? Тебе придется кучу всего сделать, чтобы догнать.
– В смысле? Я была здесь.
– Мистер Хардинг постоянно спрашивает меня, где ты. Мы проходили прямые углы. Я сказала, что не знаю, может, ты приболела. Ты приболела?
– Да нет, – ответила я.
Слышно было, как из сада Оливер кричит что-то про лед. Бекки проползла по кровати, опустила руки на ковер и потянулась вперед, так что ноги безвольно шлепнулись на пол. Пригнувшись, мы наблюдали из окна, как Оливер читает, вытянувшись во весь рост на качелях. Книжку он сложил так, чтобы держать ее одной рукой. Полотенце сменил на шорты.
– В общем, завтра тебе лучше прийти, – сказала Бекки. – Завтра последний день занятий.
В саду появился отец с двумя стаканами какого-то оранжевого напитка. Он вручил один Оливеру, и они чокнулись.
– Я принесу «Ослика Бакару», – сказала Бекки.
Утром я надела серую юбку, белую рубашку и школьный пиджак, собрала ланч и отправилась в школу. Когда я пришла, все уже сидели на своих местах. Мистер Хардинг пристально смотрел на меня поверх очков, пока я садилась, но ничего не сказал.
– Ты какую игру принесла? – прошептала Бекки.
– «Соломинки и шарики», – сказала я.
Бекки одобрительно кивнула.
Похоже, мистер Хардинг успел сделать отметку в журнале, потому что, когда мы начали раскладывать игры, пришла школьный секретарь миссис Кэсс и сообщила, что со мной хочет поговорить директор. Это было ожидаемо, и вдобавок я, к своему стыду, обнаружила, что в моей игре не хватает соломинок.
– Итак, Пегги Хиллкоут, где же ты пропадала? – спросила миссис Кэсс, ведя меня по коридору, пропахшему по́том и резиновой обувью. Она не стала дожидаться ответа: – Я звонила вам по меньшей мере четырежды за последние две недели, но никто не ответил, ни ты, ни твоя мама. Я даже один раз заехала к вам домой, хотя мне совсем не по пути.
Мы повернули за угол. Запах стал слабее, а линолеум сменился тонким ковровым покрытием – явный признак близкого начальства.
– Нельзя просто взять и устроить себе каникулы. Тебя ждут большие неприятности, юная леди.
