Ильдар взял вещи и отправился в гостевую комнату на втором этаже. Назира удалилась на кухню, ворча что-то себе под нос.
Иван Дмитриевич наблюдал за Маргаритой и внуком, поднимающимися на второй этаж. Маргарита о чем-то рассказывала юноше, указывая то на одну картину, то на другую; внук слушал ее с интересом. Казалось, он испытывал рьяное любопытство к старине и истории дома.
Иван Дмитриевич остался один в большом темном холле. Он был очень доволен встречей. «В нем нет ни капли от моего сына». Еще пару минут посидев в абсолютной тишине, он приблизился к большому холсту в резной деревянной раме с подписью «Дом». Протянул обессиленную руку к картине – его артритные пальцы прошлись по шероховатым масляным мазкам. «Вот лазурь. Вот кадмий лимонный. А вот… Персидская желтая. В окнах. Где горит свет». Иван смотрел в окна нарисованного «дома». «Памятник веры. Памятник надежды. Когда-то ты был “домом” для всех тех, кто желал и верил. Ты принимал в своем чреве всех больных, сбившихся с пути, потерянных… Но ты не осилил». Иван откатился назад, чтобы охватить взглядом всю композицию. Перед ним, окутанная утренним туманом, стояла церковь – необычное деревянное здание с двумя пиками, колокольней посередине и двускатной крышей, покрытой позеленевшим шифером. Все это вызывало в душе Ивана глубокую скорбь – скорбь по утрате такого родного… «дома».
ГЛАВА 4
«ДЕЛА ВЫНУЖДАЮТ…»
Ужин, как и планировалось, начался в восемь вечера. В столовой за большим столом собрались трое – Иван с внуком и Маргарита. Ильдар, сторож Александр и Назира ужинали отдельно. На этом никто не настаивал, но прислуга придерживалась мнения, что не нужно принимать пищу вместе с работодателем. Иван Дмитриевич относился к своим помощникам снисходительно и строго, но уважал их работу и часто советовался с ними. О том, чтобы повысить на них голос, не могло идти и речи. С Назирой Иван был знаком с давних времен, еще с девяностых, и по приезде в Казань он решил, что должность кухарки может доверить только ей. Назира по-своему любила Ивана и пыталась помочь ему во всем. Сейчас она подавала на стол фаршированного гуся, домашние лепешки и наваристый куриный бульон. Как бы она ни старалась вернуть в меню забывшего свои корни Ивана татарскую кухню, у нее это не получалось – по большому счету из-за диеты, прописанной ему врачом. Ивану подавались индивидуальные блюда: обезжиренные, вареные и специально насыщенные витаминами.
– Иван Дмитриевич, в течение пяти минут подадут горячее, – Ильдар раскладывал столовые приборы.
– Хорошо. Ну что, вы сильно проголодались? – Иван расправлял салфетку на коленях.
– Я, на самом деле, перекусила в поезде. А вот мой попутчик решил дождаться ужина. Теперь я ему завидую, так как соскучилась по стряпне Назиры, – Маргарита налила себе воды.
– Да, я проголодался, – внук впервые улыбнулся. – Иван Дмитриевич, у вас очень красивый дом. Я с позволения Маргариты прогулялся по второму этажу. Только по коридору…
– О нет, не волнуйся, – Иван заметил, что его внук испытывает легкое смущение, – ты можешь гулять везде. Я проведу для тебя экскурсию. Покажу гостевой домик, баню, еще кроликов. Я люблю животных. Вот только, – он постучал по колесам инвалидного кресла, – сам понимаешь, какого-нибудь коня оседлать у меня без посторонней помощи не выйдет. Да что там, я даже конского щавеля кроликам кинуть не могу, – Иван нарочито громко засмеялся. Напряжение в воздухе улетучилось.
