С Марса я отправился сразу же как Афина позволила встать с постели и переодеться в форму. Первым делом я вернулся на Цеппелин, где в мельчайших подробностях обо всём что со мной произошло рассказал Кэтрин. Как выяснилось ни она, да и никто другой за пределами Острова не знал, что же на самом деле там творилось. Реакция девушки была для меня непонятна. Она как-то неоднозначно отнеслась к последней части моего рассказа, к той где директор говорит мне о том что я должен отдаться Мгле и подчинить её. С одной стороны Кэтрин была взволнована, с другой я заметил, что она скрывает нечто такое от меня, что известно только ей одной.
Сразу же после этого, из Цитадели к нам на борт поднялся Рогозин, он всё с той же ухмылкой на лице принялся раздавать приказы, хотя Заклейников чётко дал мне понять, что только я и Кэтрин являемся официальными капитанами крейсера. И когда я попытался возразить Роману, тот коротко бросил в мою сторону скромное но до боли неприятное: «нет». Без каких-либо объяснений он связался с ЦУПом и запросил разрешение на вылет, те конечно же спросили является ли это приказом капитана, на что мужчина выругался и в приказном тоне обратился ко мне, мол говори да. Я перебросился с Кэтрин взглядами и тут до меня дошло, что я не вправе перечить этому суровому нахалу, ведь он теперь мой первый командир! Но и извиняться я тоже не спешил.
Так мы и вылетели к Юпитеру на полной тяге субсветовых. Расчёты указывали что на месте мы будем через два с половиной часа, а значит у меня ещё было время на то что бы пообщаться с Романом, хотя я хотел бы этого избежать. К тому же я решил тщательным образом изучить все дела касательно Зайцевой Катерины и её работы по Мгле. Но похоже у меня не останется на это времени, так как разговор с моим новоиспечённым командиром затянется на всю поездку, потому я без тени сомнений поручил эту работу Кэтрин. Девушка с радость согласилась и уединилась в своей каюте.
Я же прибрал свои вещи, расставил всё по полочкам, переоделся в форму, которую носил раньше, до вступления в ряды Теней, и заказал в каюту бутылку виски со льдом.
Роман столкнулся с моим заказом в коридоре и в каюту вошёл уже с ним. Было странно наблюдать за тем, как он невероятно умело расставляет бокалы на столе и наполняет их почти до краёв.
– Я понимаю, тебе трудно воспринимать мои приказы как приказы Заклейникова. Раньше ты подчинялся ему напрямую, и это во многом тебя устраивало, скажем, это давало волю к действиям, ты почти ни перед кем не должен был отчитываться. А теперь, ты оказался совсем не в том положении на которое рассчитывал. И теперь на ближайшие пару лет, тебе придётся свыкнуться с мысль о том, что я твой командир, а потом уже директор. – Рогозин всё это сказал наверное на одном дыхании, потому что сразу после этого он осушил бокал с виски и поставил его обратно на стол.
– У тебя ко мне какое-то предвзятое отношение?
– Не у «тебя» а у «вас». И если бы ты был повнимательнее то вспомнил что я бессмертен и алкоголь не оказывает на меня никакого влияния. А ты только вышел из лазарета и ещё полностью не окреп. Именно поэтому тебе сейчас так тяжело понять, что с тобой твориться.
А творилось поистине что-то невообразимое. Мои руки, да что там руки. Вся верхняя часть тела начала словно плавится и растекаться. Я не мог контролировать себя и поддерживать форму. Но что это за способность сделала из меня это желе.
