– У него есть сын? – Амели удивлённо распахнула глаза. – Но почему не он унаследовал замок и титул? – немного заикаясь, поинтересовалась она.
– Тут ситуация «в семье не без урода», – ехидно съязвил Джонатан. – Уж не знаю, от кого он перенял бунтарский дух, но упертостью он точно был в деда. И никакие разговоры «о правильности бытия» не увенчались успехом. Молодой Блэкмор разительно отличался от своих прародителей. Он начихал на традиции, у него не было авторитетов, что вызывало смятение среди местных аристократов. Его никуда не приглашали, опасаясь последствий его проделок. Короче, его никто не мог укротить, даже полиция.
– О, дело доходило даже до этого? – качая головой, переспросила Амели.
– Мне кажется, снобизм окружающих лишь подогревал его бунт. Чем больше его попрекали, тем скандальнее было его поведение. Его жизнь в Блэкмор-холле закончилась после того, как он изнасиловал дочь Уинтерса. Ей было лет шестнадцать тогда. Сэр Ричард выгнал сына и назначил приличное жалование управляющему, плюс открыл ему счёт с пенсионным накоплением.
– И где сейчас этот «борец-вольнодумец»? – в голосе Амели звучала искренняя заинтересованность.
– Он плохо кончил, как и вся эта «золотая молодёжь», живущая за семейные деньги и прожигающая жизнь. Алкоголь и наркотики довели его до могилы.
– Печально, – вздохнув, сказала Амели и подумала о своём сыне, учащемся в Сорбонне.
– Скорее, поучительно, – поправил её краевед.
– А что стало с дочерью Уинтерса?
– Она покинула Англию. Кто-то говорил мне, что она перебралась в Штаты. Я не так близок с Уинтерсом, чтобы разговаривать на такие темы, – с неприязнью в голосе ответил Джонатан. И Амели сразу уловила дуновение антипатии, исходящие от него.
– Я заметила, что Уинтерс очень нелюдим и, как бы это поточнее и помягче сказать…, не любит людей.
– Ха, это вы в точку, Эми! У него такой вид, что он бы предпочел провести время с удавами, чем с кем-либо из нас, – усмехнулся Джонатан, потирая подбородок.
– Ну, ещё неизвестно, как бы мы повели себя, оказавшись на его месте в таком случае с хозяйским сыночком. Всё это довольно скорбно, – тихо произнесла Амели, стараясь смягчить разговор. – Может быть, поэтому он так закрыт?
Джонатан только усмехнулся.
– Может быть. Если честно, я бы на его месте после того случая оставил службу у Блэкморов.
Амели задумалась. В чем-то он был прав. Но ей казалось, что под холодной оболочкой Уинтерса скрывается нечто большее. Возможно, это только маска, которую он носит, чтобы защитить себя от мира.
– Откуда вы знаете такие тонкости о семье, Джонатан? – пристально смотря на краеведа, осведомилась Амели. – Вы говорили, что в деревне только подозревали об отношениях сэра Ричарда и Лили Грей.
– Во время проводимых раскопок мы очень сблизились с господином бароном. Он мне и поведал эту историю, а также много интересного об истории их рода и …привидении Блэкмор-холла.
– Так оно всё же существует? – Амели задала этот вопрос просто потому, что не хотела верить, что в зеркале она видела призрак, и это не была игра её воображения.
Плата за молчание
Амели сидела в кресле самолёта, уносящего её в Париж. Она смотрела в иллюминатор, за которым раскинулась бескрайняя синь. Каждый вздох наполнял её дух ожиданием каких-то откровений и неожиданностей. Она понятия не имела, как начать разговор о наследстве, о Блэкмор-холле, о сэре Ричарде, а главное, о Лили Грей.
