От встречи той давным-давно…
И запах перезрелых вишен
И виноградное вино —
Теперь всё это лишь излишек
Для лет сегодняшних моих…
И ты лишь в памяти осталась,
И золото полей твоих
И твоя томная усталость
И аромат твоих садов
И ты сама – другим досталась.
…Благословенная земля —
Моя Молдавия – Молдова
Лишь только в снах с тобою я,
Но эти сны – такая малость…
Давно не пишет что-то друг из Праги —
Большой души хороший человек.
Видать, не в моде письма на бумаге
В наш электронный двадцать первый век.
Да и писать нет времени, похоже,
И я напрасно писем этих жду.
Но лишь душа моя без них не может,
А память – стариковская, к стыду.
И адрес где-то в прошлом затерялся,
А пенсии не хватит на билет.
Я дома, как всегда, опять остался,
Ну, а для встречи есть и Интернет.
Но нет, увы, ни знаний, ни умений,
А в интернете – нет живой души.
Я писем жду от друга, тем не менее.
Но он с ответом что-то не спешит…
Ко мне давно не ходят гости – старый.
Со мной им скучно за одним столом
С таким же старым медным самоваром,
Но с водочкой давно уже облом.
Чайком побаловать гостей, конечно, можно,
И что-нибудь из прозы почитать…
Но жду напрасно их приход в прихожей,
Ведь кто-то может снова опоздать.
А их всё нет. Зато пришли другие —
Непрошенные гостьи. Видно, жаль
Меня им стало. В белом – ностальгия
И в чёрном вся – из прошлого печаль.
Мы с ними засиделись долго-долго,
Чайку попили. Знать и честь пора,
А то с утра начнутся кривотолки,
Что я весь вечер с кем-то был вчера.
Ну, а кому такой я нынче нужен
И до рассвета, ох, как далеко…
Я на прощанье им растерзанную душу
Отдал свою. И стало вдруг легко…
Какие праздники теперь у стариков?
Какие шумные балы? Какие гости?
Даже ходить не можем далеко,
Лишь до крыльца – погреть на солнце кости…
На праздниках чужих и так без нас
Другие – молодые обойдутся,
А мы вернёмся в дом, чайку сейчас
Попьём с тобой. Конфеты ведь найдутся?
Тогда закатим пир. Поговорим
За чашкой в тишине о днях прошедших,
И по второй, конечно, повторим,
Вдали от музыкантов сумасшедших…
И весь наш праздник. День – очередной.
И после ночи старческой, холодной
С утра начнём свой новый выходной,
И новый праздник, но не всенародный…
Тот день стал самым страшным
Для Одессы,
Когда в кострище будущей войны
Сгорали люди и плясали бесы
Вокруг костра – отродье сатаны…
Но это было только лишь начало
И бесовства, и новых страшных бед,
А смерть уже во все дома стучалась
И на соседа шёл войной сосед,
И брат на брата с ненавистью лютой…
Ещё не скоро, видимо, поймём,
Что тем одесским чёрным майским утром,
Мы прошлое своё перечеркнём.
Уже не будет так, как раньше было,
Не быть Одессе – мамой, как была,
Страна убила, всех кого-любила,
Когда на царство бесов призвала…
Я давно в Донецке не бывал,
С самых тех далёких лет, советских,
Я б его сегодня не узнал
И не потому, что был в Донецке
Только лишь проездом и всего,
И красот его совсем не видел,
Лишь вокзал и больше ничего,
Но теперь и он не в лучшем виде.
Будь я помоложе, я б рванул,
Может быть, с друзьями в город этот
И в СССР его вернул,
И себя туда вернул при этом,
Чтобы снова пели соловьи
В его парке старом привокзальном,
Чтоб друзья увидели мои,
От чего я третий год печальный…
Был Бабий Яр. Потом – Дом профсоюзов.
Потом Донецк под шквалом артогня.
Кому-то память стала тяжким грузом,
Но память от народа не отнять…
Разрушенные, павшим, обелиски,
Историю, повёрнутую вспять,
