Я словно между небом и землей. Зависла в холодном эфире, как неприкаянная. Хотя почему словно? Я действительно между небом и землей на борту гудящего авиалайнера
Я открываю дверцу и сразу натыкаюсь на пристальный недовольный взгляд Чудовища. Он сопит. Смотрит с высоты своего физического превосходства. Тоже смотрю в глаза Чудовища. Как в темную воду. И жуть как не хочется захлебнуться в черных омутах захватчика, поэтому прячу взгляд, опуская его на губы без намека на улыбку, на шею, как у быка. Черную футболку. Задерживаюсь на штанах. Лучше бы не задерживалась…
Теряюсь и рефлекторно скрещиваю ноги. А Чудовище будто специально укладывает свою руку на пах, сжимает, демонстрируя мне, насколько он возбужден.
— Как грубо… — шепчу, пытаясь вызывать в нем совесть.
— Да что вы говорите? — Он отвечает с вызовом, взмахом указывает на выход. — Шевелись.
Я смотрю на пол и быстрее, чем обычно, проскальзываю между Чудовищем и стенкой. В проходе у кресел замечаю своего стража, валяющегося в бессознательном состоянии.
— Что с Хорулом?! — кричу на весь салон.
— Порывался спасать тебя, но мы его быстро “спать” положили, — слышу чей-то издевательский рык. — Жирный выхлоп за него получим от Грома.
Весь мой маленький мир, ограниченный железным фюзеляжем самолета, усыхает до крошки и комком застревает в горле. Сердечко уже отбивает похоронный марш, а в ушах раздается его эхо.
Чудовище дотрагивается до моей талии, поторапливая идти в скрытую зону. Отбрасывает ширму, пропуская вперед.
Я валюсь с ног в кресло, и боец Громова твердой скалой падает напротив. Тянется к встроенному холодильнику, достает контейнер и ставит на стол.
Я колеблюсь, боясь совершить ошибку, однако мне придется наладить с Чудовищем контакт. Я понимаю: чтобы выжить, нужно растягивать время. Пока брат не примчится за мной. Нужно попытаться войти в доверие.
Захватчик не отличается манерами и изяществом. Он очень суров, жесток. Но именно Чудовище, что невозмутимо срывает пластиковую крышку, здесь всеми управляет. Держит под контролем остервенелую стаю ублюдков.
— Как ваше имя? — неожиданно для наемника проявляю интерес.
— Замут.
— Эм… вы русский?
— Нет.
— Араб?
— Нет.
Варианты заканчиваются — я никогда не слышала такого странного имени. Мысленно ликую от первой победы и разрабатываю план войны.
Замут достает красный кусочек из чаши и с наслаждением ест. Я почти оценила, когда он пододвинул ко мне контейнер, мол, угощайся, сирая. Я действительно голодна, ведь с утра не успела выпить даже чаю. Склоняюсь, двумя пальчиками выуживаю кусок и морщусь.
— Гадость.
— Никогда не ела промороженной говядины? Ты же из тундры.
— Но не из пещеры! Как вообще можно есть сырое мясо?
— Сиди голодная.
Его милосердие вянет на стадии зачатка. Ничего не остается, как молча наблюдать за зверем. Вздыхаю, теребя подол платья, отворачиваюсь к окошку.
Душа падает в пятки, когда с высоты различаю чужой город. Зеленеющую преисподнюю, в которую мне придется скоро спуститься, как Маргарите в компании сомнительного Мастера и его приспешников. Прямиком на суд Воланда. Ненавистного Громова.
— Пристегнись, скоро посадка.
Равнодушно говорит и даже не смотрит, а утыкается в телефон последней модели. Борт начинает потряхивать, и я отчаянно впиваюсь ногтями в подлокотники. Никогда прежде не летала, но Чудовищу знать об этом необязательно. Да он особо и не рвется узнавать подробности моей жизни.
