– Кузен знает о сватовстве, – перебил отец. – Он будет рад, если всё получится.
Мама не смогла усидеть, порывисто встала и прошлась по комнате, массируя виски пальцами.
– Любимый, – она обернулась к мужу, – уверена, что Деля должна узнать всю правду.
– Со временем, – хмуро отреагировал отец. Они никогда не спорили при нас, я напряжённо выпрямилась, боясь упустить хоть слово. После паузы уже более миролюбиво отец пояснил: – Аделия, ты не обязана соглашаться на обручение. Съездишь, развеешься и вернёшься.
– Но зачем?
Я не видела ни малейших резонов. Кроме того, прежний план с посещением столицы и знакомство с десятком лучших женихов страны устраивал меня куда больше, чем приватная встреча с неведомым виконтом.
– Это условие графа, доченька, – не выдержала мама. Она успела вернуться к мужу и примирительно положила ладонь ему на плечо. – Деля уже взрослая девочка, любимый, она всё поймёт.
Он погладил её пальцы и посмотрел снизу вверх обожающим взглядом.
Как я мечтала прожить двадцать лет в браке, сохранить и даже приумножить взаимную любовь! Это возможно, ведь у моих родителей получилось!
Рассказ о причинах, из-за которых мама с папой согласились на мой брак с виконтом Боннт, ввёл меня в ступор. Граф и графиня передали своего новорожденного сына нашей семье. Это должно остаться в тайне. Всем объявят, что супруги Далеор после восьми неудачных попыток родили наследника.
– Ты же понимаешь, Деля, – чуть не плача говорила мама, – в каком мы положении? Отец не вечен. Ты, конечно, успеешь выйти замуж, Лота, Ванта и Зои, скорее всего, тоже. Но младшие! Кто из ваших мужей согласится взять на себя такую обузу?
Отец остановил её причитания, нежно похлопав по руке, и поставил точку в разговоре:
– У твоих младших сестёр и матери будет защитник даже после моей кончины, Аделия. Думаю, поездка на авто в графское поместье небольшая плата за это.
– Правильно понимаю, – уточнила я, – если между мной и виконтом не возникнет взаимной симпатии, обручение не состоится?
– Правильно, – улыбнулась мама, – это наше требование. Граф его поддержал.
Могла ли я спорить?
К слову, я тогда не улавливала замысел Боннтов, а теперь, просидев месяц под замком, вообще засомневалась в их адекватности. Ну ничего! Всё осталось позади. Через два дня буду в родном замке, перецелую сестёр, крепко обниму отца, понянчусь с братишкой.
Горизонт порозовел. Скоро станет совсем светло. Шагалось всё веселей!
С погодой повезло: солнце стыдливо прикрылось полупрозрачной фатой облачков, ветерок освежал, но не пронизывал до костей. Идти было хорошо. Порой путь преграждали прозрачные, напевавшие свежую песенку ручьи. Одни я перепрыгивала, через другие перебиралась по камням или брёвнам, но из каждого пила приятную на вкус воду. Это помогало немного приглушить голод, но всё же к полудню я ни о чём другом, как о еде, думать не могла. Мне представлялись то вчерашние пряники, которых пожалела для меня Фани Туут, то зажаренная баранья ножка, что подавали к празднику в родном замке, то печёная картошка. Было бы весело посидеть у костра где-нибудь на заднем дворе, пряча глаза от едкого дыма, а потом, обжигаясь, дуть на испачканные в саже пальцы и слушать страшные истории, рассказываемые нашими тайными друзьями из работников.
В просветах между зарослями ивы замелькали крыши невзрачных построек, я прибавила шагу. Радовало, что до деревни добралась раньше, чем рассчитывала.
