- Нет, вы можете, я требую…
- Пуля пробила череп, но не задела мозг, поэтому сейчас ничего нельзя утверждать. Останется ли она в сознании, и как это отразится на двигательных функциях организма говорить рано. Предстоит сложная операция…
- Так делайте! Чего же вы стоите! Плачу любые деньги, только спасите ее доктор! Я заплачу, сколько скажете, только спасите!
- И ещё одно, мы не знаем, как это отразится на плоде, - проговорил доктор.
- Что? – Давид привстал.
- Ваша жена беременна.
- К... как это… беременна? – беспомощно сел опять.
- Анализ крови показал беременность. Ранний срок.
-----
И вот тут он понял насколько все зыбко. Как песок сквозь пальцы.
Только что он был хозяином жизни, собирался наслаждаться, изощрялся в мечтах, как будет истязать Тину, а теперь так ясно ощутил, что может потерять её навсегда. Больше никогда не будет никаких шансов.
Он арестован, Тина в коме, парней ни одного нет. Никто не может прийти к нему, чтобы не быть арестованным, да и не знает Давид, кто жив, а кто нет.
Беспокойство внутри. Тормошит каждую минуту, заставляет прислушиваться. Нужно ждать. Он не может быть буйным, чтобы не накололи и не надели смирительную рубашку.
Трудно. Безумно утомительно. Лучше бы он был там, рядом с ней, у дверей операционной.
Спустя несколько часов пришел доктор. Явно только с операции. Устало сел на стул у стены, снял очки, достал из кармана платок, протер стекла. Давид сел на кровати. Чувствует напряжение челюсти, до скрипа в зубах.
- Как она, доктор?
Сцепил пальцы до хруста.
- Операция прошла успешно, но нужно ждать, пока рано говорить…
Тон обнадёживающий.
- Успешно, - эхом повторил Давид.
- Сегодня вас переводят, - продолжил доктор, надевая очки.
- Куда? А, ну да, - усмехнулся, - в СИЗО.
- Там хорошие медики. Вам требуется только перевязка.
- Доктор, - Давид посмотрел на бейдж, – Валентин Романович, я вас прошу, умоляю, позаботьтесь о ней. Вам заплатят. Только, пожалуйста, чтобы она ни в чём не нуждалась. Всё самое лучшее, лекарства, палаты, самые дорогие.
- Я позабочусь, - устало кивнул доктор.
- Я буду надеяться только на вас. Понимаете, у неё никого нет кроме меня. Только я и вы.
- Я всё сделаю, не волнуйтесь.
- Спасибо вам. – Давид помолчал, и добавил, - А я могу её увидеть?
- Боюсь, что нет. Она в реанимации, туда вход запрещён.
- Понимаю.
Доктор ушел, а Давид долго ещё лежал, задумчиво глядя в потолок.
-----
Вечером перевезли в СИЗО. Отдельная камера. Почти комфортабельная. В девять пришел адвокат.
- Почему так долго? – Давид недовольно глянул на Колчина.
- Формальности, ты же знаешь как у них тут всё, – усмехнулся адвокат.
Хороший знак, если усмехается.
- Что имеем? – покривился Давид от боли в руке.
- Да ничего, они суетятся, чтобы такое тебе пришить, а ничего нет. Облом. Ты же ничего не совершал.
- Ничего, - кивнул Давид.
Работают на камеру.
- Вот я так и сказал - предъявите обвинение или отпускайте. Но ты же знаешь, всё равно сорок восемь часов продержат.
- Ладно, посидим.
Обсудили негласно, что говорить. И Колчин ушел, обнадёжив, что уже завтра к вечеру Давид будет свободен.
На следующее утро к следователю. Вопросы - ответы. Давид говорит, что знает по поводу перестрелки - приехал на день рожденье друга, а тут такое. Ничего не знаю, кто такие эти люди в балаклавах, не ведаю.
Блондин застрелен вместе с женой. Мелких тоже замочили, всех считай. Вся сходка была застрелена.
