Наследник Дома Арден – вторая часть - страница 22

– Они часть меня, – наконец, задыхаясь, выдавил я из себя, хватаясь за эгоистичную мысль, словно утопающий за соломинку, – Сделать им больно, всё равно, что сделать больно себе! – снова заорал я и вдруг почувствовал облегчение. Таким я могу себя принять, не разрушая собственного мировоззрения.

В груди внезапно стало тепло, а потом жарко. Я привычно потянулся внутрь, подумав, что пламя хаоса вернулось, но там внутри блестело не оно, а пока ещё маленький, но яркий золотистый свет.

Последние слова оказались просто удобной ложью, а тьма, к которой я себя причислял, оказалась лишь прилипшей ко мне грязью.

Разрастаясь всё больше, нагреваясь всё сильнее, свет больше не смог умещаться у меня в груди и вырвался наружу, стирая собой и стену и моих близких. Я снова горел и не сгорал, утопая в агонии боли, но постепенно свет стал мягче, уютно устраиваясь внутри, словно тёплый котёнок. Я заплакал от облегчения и устало закрыл глаза.

Мне не хотелось их открывать, ведь я знаю, что я увижу, и мне снова придётся делать шаг, следующий, который вёл меня к свету. Сможет ли этот свет вытеснить то, чем так щедро одарил меня Тери? То, что так долго копил я сам? Какая сила в итоге останется со мной?

Я медленно поднял веки, глядя на коленопреклонённого человека под чашей в следующей сцене. Возможно, мне стоит вернуться? Хочу ли я действительно сменить сторону? И смогу ли я с этим выбором жить дальше?

Ковровая дорожка к сияющему золотом алтарю была усыпана шипами. Мои босые ноги были уже порядком изрезаны их острыми краями, но красный цвет этой самой дорожки отлично скрывал следы, дабы я не портил праздничную обстановку.

Всё-таки эти ангелы те ещё уроды! Почему должно всё быть через боль? Что иначе ну никак свою решимость не проявить?

На алтаре стояла золотая чаша наполненная «благодатью», которая и должна была стать тем самым призом, ради которого я должен был вытерпеть боль, вот только мне её брать как раз и не хотелось, но если я не буду идти вперёд, то не смогу отсюда выбраться. Чутьё мне подсказывало, что неудачников с этой «Дороги к свету» – живыми не выпускают.

В тени по краям дорожки толпились ангелы, безразличными пустыми взглядами взирающие на мой путь к алтарю. Поначалу они вызвали во мне дикую ненависть, и я не сразу понял, что именно это чувство и удлиняло мой путь. Я пробовал и так и этак, отпустить её, но не особо выходило, пока я не устал настолько, что мне стало всё равно и тогда эта чаша, наконец-то, перестала удаляться. Ступни уже не горели, я их попросту перестал чувствовать. Я сделал последние шаги и остановился перед алтарём. Я смотрел сверху на чашу. Теперь она была так близко, что осталось лишь протянуть руку.

– Accipe benedictionem. Munda te a tenebris. Sanctus fieri[1], – нараспев хором затянули пернатые под торжественную музыку, а у меня внутри всё переворачивалось и жгло от отвращения. Почему я должен принять? Почему я должен отказаться от того, что уже есть?

Я медленно протянул руку и взял чашу.

– Мря, – раздалось у меня под ногами, и я с удивлением опустил глаза ожидая увидеть там Малума. Но там был не он. Или не совсем он. Это однозначно был котёнок, но это же было и моё пламя. Оно смотрело на меня испуганными глазами, пытаясь спрятаться в моей тени.

Чаша ярко вспыхнула, и из неё выскочили цепи, туго овившиеся вокруг маленького тельца у меня под ногами. Я резко дернул рукой, одновременно достав кинжал, и попытался разрезать цепи, но у меня не получилось. Пламени было плохо, да это странно звучит, но это было именно так, оно съёжилось ещё сильнее, настолько, что я почти перестал его чувствовать. А в какой-то момент я вдруг понял, что если я приму это благословение, то пламя хаоса станет «пленником» в моём теле. Оно потеряет силу, и я больше не смогу им воспользоваться и лишь в конце моей жизни я смогу передать его одному из прямых потомков. А ещё я понял, что не хочу этого. Очень сильно не хочу.