Улица встретила меня пением птиц, теплом солнечных лучей и гомоном людских голосов. Мейн вообще просыпается рано. Столица все-таки. Горожанки спешат на рынок, чтобы купить молока, масла, свежих яиц и овощей. Булочник с огромным лотком громко расхваливает свой товар. Ему вторит зеленщик. Где-то в отдалении слышится брань двух соседок, снова что-то не поделивших. Лают собаки. Смеются и кричат дети. Стучат по мостовой копыта. Ржут лошади. А когда я подошел к главной площади, куранты пробили восемь раз.
Так, нужно поторопиться. У меня такое педантичное начальство, что стоит мне задержаться на несколько минут, и господин Ладик полномасштабную истерику устраивает. Вопит, как будто его режут, премии лишить грозиться. Поэтому шаг лучше прибавить.
А вот и ратуша. Я поднялся по лестнице и, открыв дверь, чуть не сбил с ног низкорослого пухлого мужчину с напомаженными волосами, через которые явственно просвечивает лысина. Голос у него противно-визгливый, а глаза постоянно бегают из стороны в сторону. Кстати, это и есть господин Ладик. Мелкий приказчик, который очень любит строить из себя большого начальника.
– Ламос! Вы опоздали! Опять! Ну сколько можно? Мне это уже надоело! Я вас премии лишу. А лучше уволю! Еще раз вы придете на работу не в установленный час, а позже…
Я сделал смущенно-виноватое лицо, кивнул и уставился в пол. Мне прекрасно известно, что он меня не уволит. И он это тоже знает. Работаю я хорошо. Пишу аккуратно, да и почерк у меня красивый. Но пререкаться с этим занудой – себе дороже.
– Ламос, ну что вы стоите? Вам же нужно сделать копии важных документов для господина Даниса. И поторапливайтесь, это срочно!
Вот еще одна причина, по которой он меня не уволит. Я умею работать быстро. Документы оказались судебными постановлениями непонятно какого года. И зачем они могли кому-то понадобиться? Ума не приложу. Но, с другой стороны, мне деньги платят не за то, чтобы я думал, а за то, чтобы писал. Вот я и пишу. Мне это даже нравится. Я погрузился в свое занятие и не заметил, как пролетело время. Работа помогала не думать о девушке, ждущей меня в моем доме, да и вообще отвлекала от всех проблем. Часы пробили двенадцать раз, когда я закончил последнюю копию и с удовольствием потянулся. Полдень.
С чувством удовлетворения от хорошо выполненной работы я доложился своему начальнику и отправился в трактир дядюшки Янниса, располагавшийся рядом с моим местом работы.
На правах постоянного клиента я взял у поваров небольшой глиняный горшок, в который они положили мясо с овощами. Купил буханку хлеба у лоточника. И завершил я свои покупки у мясника парой колец недорогой колбасы.
Элейна встретила меня на пороге. Только вместо ласковой улыбки на ее лице всеми оттенками играло раздражение. Бровки нахмурены, руки уперты в боки – ни дать ни взять горожанка, встречающая загулявшего супруга. А где аристократизм, интересно?
Я продемонстрировал корзинку с едой, но, судя по всему, впечатления она не произвела. Мы отправились на кухню, где я показал мои покупки.
– Эндрю, – горестный стон за моей спиной, – что ты принес?
– Обед.
– Эндрю, я не могу это есть!
Я повернулся лицом к капризной девчонке и с укором посмотрел на нее. Надо же, она чуть не плакала. На миг я почувствовал себя подлецом, обидевшим ребенка, и мне даже захотелось погладить по головке это голубоглазое чудо и угостить конфеткой.
