— Ага. Папа нам с Киром купил каждому по квартире. Сказал, чтобы шуры-муры устраивали не на глазах мамы. Но их коварный план все равно провалился, — рассмеялся Никита и, когда увидел мое непонимающее лицо, пояснил: — Я уехал учиться и действительно учился, а не шуры-муры устраивал. А Кир в своей только спит после работы, он у нас трудоголик. Так что внуками наших никто не одарил, а они спят и видят, как мы приведем с виноватыми глазами какую-нибудь несчастную.
— Почему несчастную? — опять не поняла я.
Ник нахмурился и серьезно посмотрел прямо в глаза:
— Саня, ты что, прогуливала уроки по верской социальной иерархии?
— Почему? — возмутилась я, хотя и прогуливала. Ну что там можно не знать: элита и есть элита. Еще и детей иметь могут от очень ограниченного числа женщин. Да многие вообще детей иметь не могут и живут. А тут прямо проблема у богатых. В общем, всерьез я это все не воспринимала.
— Потому что, к сожалению, беременность не гарантирует совместимость. И если родится мальчик, то он всегда забирается отцом в свою семью. Мать на него теряет какие-либо права.
— Что?! — я с ужасом уставилась на Ника и неосознанно прижала ладонь к еще плоскому животу. — Ребенка могут забрать?
Ник тяжело вздохнул и потянулся.
— Полностью и безвозвратно, если вер не сошелся с будущей мамой характерами. Так что быть нашей парой не так уж и здорово. Но, с другой стороны, если мы влюбляемся, то на всю жизнь.
— Ой прямо на всю, — ткнула я локтем Ника. Никогда бы не подумала, что он, например, может настолько сильно в кого-то влюбиться.
— На всю, — ответил он серьезно, а потом нагнулся ко мне ближе и оскалился, демонстрируя чуть длинные резцы, — мы же потомки оборотней.
— Пятая вода на киселе, — рассмеялась я.
— Вот сейчас возьму и покусаю! — обиделся Никита, а потом клацнул зубами и рассмеялся, когда я от него машинально дернулась. Лифт остановился, и двери снова мелодично разъехались в стороны, выпуская меня в просторный красивый холл. Здесь была только одна дверь. Никита быстро набрал код на цифровом замке и распахнул дверь, а потом склонился передо мной в шутовском поклоне и пригласил жестом внутрь.
Я медленно вошла и замерла, вглядываясь в пейзаж за огромными панорамными окнами. Какое же это было удивительное чувство свободы. Почти полета. Я как под гипнозом шла к этим огромным окнам, но с каждым шагом все сложнее переставляла ноги. Беременность. Потеря работы. Отсутствие денег. Родители, которым я должна была помогать, а не они мне. Полная тотальная неопределенность. А ведь еще на следующей неделе меня ждала поездка в детдом. Петька наверняка уже собрал свой рюкзак и ждал меня.
Что теперь будет?!
Я замерла, хватая воздух ртом. Перед глазами заплясали черные мушки. Горизонт почему-то стал крениться, а рядом закричал мое имя Никита. Я хотела сказать ему, что все в порядке, но губы не слушались, а картинка перед глазами продолжала темнеть.
Очнулась я на чем-то мягком. Это оказался большой диван в гостиной. Ник сидел на корточках передо мной и держал двумя руками стакан с водой.
— Сань, что с тобой? Мне вызвать врача?
— Не надо, Никит. Это не смертельно.
Он громко поставил стакан на журнальный столик и резко поднялся. Скрестил руки на груди и... приказал:
— А ну рассказывай, что это у тебя такое «несмертельное»!
От его тона у меня по спине пробежал легкий холодок. Я села, опустив ноги на пол, и положила руки на колени, как прилежная ученица, надеясь, что пронесет.
