С губ сэра Милькхэма Малюддо сорвался короткий стон. Астуан кивнул, и тотчас же глава Охранного корпуса вырвал изуродованную руку из чудовищного котла. Деформированные кости стали принимать свои обычные очертания. Буйно нарастала и покрывалась новой кожей плоть.
Через минуту мощная рука сэра Милькхэма приобрела прежнюю форму.
– Унеси меня черный Илу-Март! Что все это значит? – медленно выговорил король Руф. – Но это же невозможно! Иерархия знаний тайных и явных запрещает даже думать, что подобное возможно!
– Ну не королю же!
– Я, конечно, догадываюсь, в чем дело… но…
– Храбрый сэр Милькхэм только что показал вам действие так называемого Котла лжи, выполненного из особого материала, привезенного из Столпов. Внутри этого котла и совсем немного над ним не властно защитное влияние Покрова. Вы понимаете?
– И что же… – тихо, не разжимая скрипнувших зубов, промолвил король. – И что же, скоро вот так же будет… под открытым небом? Только без возможности вернуться к первозданному виду?
– Да, – отозвался Астуан V. – И не иначе. Не забывайте к тому же, государь, что полоска земли, на которой мы находимся, это дивное и тайное место, куда все мы приехали в поисках суровых ответов, именуется Языком Оборотня. Это всего лишь красивое название, но я считаю, что никаких совпадений в нашей жизни не существует и не должно существовать. Герцог Корнельский, мне кажется, что нам действительно пора прибегнуть к силе главного Дара. Что скажете, господа?
На лице сэра Милькхэма появилось едва заметное недоумение. Владетель Корнельский же сухо ответил:
– Мне кажется, сейчас это преждевременно. Нужно выждать. Еще бы несколько лет…
– Нам и так потребуется несколько лет, чтобы осуществить задуманное. Наше счастье, что мне в свое время удалось правильно применить Дар Омута. Не с первого раза, конечно… Сейчас все идет своим чередом, и нельзя резко менять правила этой опасной игры, как справедливо заметил герцог.
– Подождите!.. Постойте! – раскатисто крикнул король, и каждый смог оценить мощь государевой глотки, в том числе и те, кто таился за балюстрадой на пыльных менестрельских хорах. – Не заставляйте меня чувствовать себя дураком! Я должен уяснить, о чем идет речь!
Массивное лицо владетеля Корнельского дрогнуло. Он медленно склонился перед бледным, растрепанным Руфом и осторожно проговорил:
– Мы не можем и помыслить о том, чтобы ставить вас в двусмысленное положение, ваше величество. Мы же не враги ни государству, ни себе…
Он не успел договорить. Маленький брешак, притаившийся на хорах, вдруг почувствовал, что фрагмент старинной балюстрады с балясиной, на которую опирался незваный гость, начинает просаживаться, неотвратимо вываливаясь наружу.
Послышался негромкий треск. В нос подростка шибанула струя рыжей прелой трухи. Он смешно сморщился и, тряся головой и судорожно закрывая лицо руками, все-таки чихнул.
Владетель Корнельский поперхнулся на полуслове – словно и до него достал выброс рыжей трухи, забил глотку, шершаво осел в ноздрях. Он оскалил зубы и вскинул голову к хорам.
Именно в этот момент два пролета балюстрады вместе с переломившимися балясинами рухнули вниз, в зал, где собрались важные персоны. Собрались, как полагали они сами, втайне от всего мира.
Изогнутая лента деревянного пролета криво вспорола покров этой тайны. И обрушилась на темный паркет, разваливаясь на части. Чихая удушающей рыжей, ржавой пылью.
