Наследники древних манускриптов - страница 3

– «Где же он может быть? Ведь конь его здесь», – рассуждал аль-Мажнун, огибая пальмовую рощу и углубляясь в пустыню.

Взобравшись на бархан, аль-Мажнун оцепенел от увиденного: огненный круг в свете луны и звезд, похожий на небесный шатер, весь светился от пиктограмм и магических знаков. В центре круга сидел аль-Фарух, а перед ним словно повисла в воздухе открытая книга с горящими буквами не виданного ранее языка.

Страницы книги перелистывались сами собой, при этом аль-Фарух что-то записывал, не переставая повторять какие-то заклинания.

Испуганный аль-Мажнун наблюдает звездочета халифа в звездном шатре

Внимательно наблюдая из-за большого камня за происходящим, аль-Мажнун вдруг услышал полные негодования и возмущения вопли своего хозяина:

– Как? Преемник найдется через 941 год?! Их будет двое?! Что значит один придет с севера, а другой наполовину с севера, а наполовину с востока?! Как это моя книга, в которой собрано знание всех моих предшественников, будет принадлежать жуликам и пройдохам?! Что?! Ею будут убивать тараканов и резать на ней соленую рыбу?! Кто такой Леопольд?!

Громкие крики негодования аль-Фаруха растворились в ночной пустыне, отозвавшись, как показалось аль-Мажнуну, откуда-то из глубины песков чуть слышным эхом: «Такова воля, такова воля…». Как только затихли, потерявшись где-то между звездным небом и величественными песками Сахары, последние, едва различимые отголоски эха, в мгновение ока исчезли и книга, и огненный круг, и магические знаки, оставив великого звездочета халифа наедине с безмолвной пустыней. – Вот теперь-то уж точно надо спешить! – бубнил себе под нос аль-Мажнун, ловко скатываясь с бархана.

Великий звездочет халифа мог и не догадываться о существовании другой книги, которую его слуга аль-Мажнун тайно писал для своего преемника. Обладая талантом к рисованию и достаточным словарным запасом для записи хозяйственных дел, аль-Мажнун не всегда понимал значение слов, не связанных с повседневной жизнью.

Поэтому мудреное слово «преемник» он заменил на более для него понятное слово – «подельник», снабдив для наглядности каждую страницу своей книги красочными рисунками «из жизни».

Изрядно запыхавшись, аль-Мажнун весьма быстро, как ему показалось, добрался до пальмовой рощи, где он расположил невольников и привязал скот и верблюдов.

– Где ты ходишь, прохвост?! – услышал он вдруг за спиной знакомый голос хозяина. – Золото, оставшееся от торговли, и пришедшее к тебе иным путем – оставь себе! До рассвета напои верблюдов и скот, а что накормил рабов и раздал всем циновки для ночлега – за это хвалю. За моим шатром найдешь 20 вьюков, крепи их на верблюдов с великой осторожностью, эти вещи бесценны, – отрывисто распорядился загадочно возникший будто из песка великий звездочет халифа.

Разворачиваясь в почтенном поклоне к неожиданно появившемуся хозяину, аль-Мажнун в свете луны все-таки уловил едва заметную тень печали и тревоги на лице великого звездочета.

– Приготовь караван к дальнему переходу! Не забудь укрыть все вьюки и амфоры мешками из верблюжьей кожи, нас ждет нелегкий путь, полный опасностей и невзгод! – услышал аль-Мажнун последние фразы хозяина, отозвавшиеся пришедшим откуда-то со стороны бескрайней пустыни эхом, в котором аль-Мажнун отчетливо различил несколько раз повторившиеся слова: «Путь невзгод, путь невзгод».